Девять месяцев до убийства

Я спрашиваю себя, почему до сих пор не брошу эту писанину. Все это бессвязное описание сумбура моих чувств — надежд, разочарований, страха, радости… Неужели afo доставляет мне удовольствие? Видимо, у меня в жизни их слишком мало — удовольствий…»

Он продолжал читать, погружаясь в мир ее мыслей и чувств и анализируя информацию о событиях того дня: свидание Вирджинии с Эннисом в маленьком ресторане, непрерывные уговоры Энниса развестись и так вплоть до самых последних слов: «Лучше уж я закончу и поползу к себе в постельку».

Он захлопнул тетрадь в кожаном переплете и протянул ей. Вирджиния вставила ключик в замок, повернула его, а цепочку надела на шею и спрятала ключик за вырезом платья.

Запертый на ключ дневник остался у нее на коленях.

— Вы не будете против, если мы теперь минутку помолчим?

Не дожидаясь ответа, Эллери поднялся и стал расхаживать по комнате из угла в угол. Тянул себя за нос, хватал за мочки ушей и наконец подошел к высокой ка-мийной решетке и прижался к ней лбом. Вирджиния глазами следила за ним. Казалось, она полностью покорилась судьбе и теперь терпеливо ждала, испытывая к Квину полное доверие.

Спустя некоторое время эта аура спокойствия распространилась вокруг нее, достигла Эллери и прервала его напряженные размышления. Он отвернулся от камина и взглянул на нее.

— Где вы храните свои дневники, миссис Импортуиа?

— В одном очень надежном месте. Не спрашивайте где — все равно не скажу.

— Кто-нибудь знает, где ваш тайник?

— Ни одна живая душа в этом мире, — сказала она и добавила: — И в том, который нас ждет.

— Даже Питер Эннис?

— Никто, мистер Квин.

— А не было ли у кого-нибудь случая прочесть эту тетрадь? Вдруг она кому-нибудь попала в руки?

— Ни у кого такой возможности не было. Клянусь всей своей жизнью. — Она улыбнулась. — Собственно, я сейчас ставлю на карту всю свою жизнь, мистер Квин. Нет. Есть один-единственный ключ от дневника, и я ношу его на цепочке у себя на шее, даже когда иду в ванную. И, разумеется, не снимаю на ночь.

— А ваш муж? Он не мог?..

— Я никогда не спала в одной постели со своим мужем, — сказала Вирджиния убийственным тоном. — Никогда. Всегда, когда он получал от меня все, что хотел, я уходила к себе в спальню. И запирала за собой эту поганую дверь.

— Миссис Импортуна, должен задать вам один щекотливый вопрос…

— Пожалуйста, не надо.

— Простите, у меня нет иного выхода. Не использовал ли случайно мистер Импортуна плетку?

Она закрыла глаза, словно хотела забыться. Но почти сразу же открыла снова.

— Ответ будет такой: случайно нет. Но если вы хотите знать, что он предпочитал ей по ночам, лучше не трудитесь спрашивать. Я все равно не отвечу. Никто, никто, мистер Квин, никогда не узнает этого от меня. А тот, кто единственный, кроме меня, мог рассказать об этом, мертв.

Эллери сжал ее руку. Она подала ее доверчиво, как ребенок.

— Вы чрезвычайно незаурядная молодая дама, — сказал он. — И мне угрожает необычайная опасность влюбиться в вас.

Затем, однако, он выпустил ее руку и сказал другим тоном:

— Я еще не знаю, что из всего этого выйдет. Но как бы ни повернулись события, мы с вами видимся не в последний раз.

Он представлял собой совершенную посредственность: не был ни большим, ни маленьким, ни толстым, ни тонким, пи блондином, ни брюнетом, ни старым, ни молодым, ии длинноволосым, ни лысым. Лицо мистера Е вполне могло быть сделанным из теста или пластилина. Он обладал способностью к мимикрии — сливался с непосредственным окружением так, что становился совершенно неотличим от него.

Одет он был ни элегантно, ни неряшливо. Костюм нейтрального серого цвета не выглядел поношенным. Под пиджаком была не особенно новая белая рубашка и серый галстук с чуть более темным узором. Черные английские полуботинки матово поблескивали и были немножко стоптаны на каблуках. В одной руке у него была темно-серая шляпа, в другой — видавший виды черный дипломат.

Нет, положительно, главное, что бросалось в нем в глаза, — это его способность совершенно в глаза не бросаться. И в глаза его, глядящие столь честно, вам ничуть не захотелось бы заглянуть еще раз.

Тем не менее явление это было далеко не заурядное, и инспектор Квин оглядел мистера Е с ног до головы с необычайным вниманием. Это доверенное лицо Нино Им-портуны сопровождали к нему в кабинет на Центр-стрит два сотрудника уголовной полиции. Они задержали его у трапа прилетевшего в аэропорт «Кеннеди» самолета компании «Эль-Аль». Он спокойно и равнодушно выносил критические взгляды инспектора, будто хорошо знал себе цену. Инспектор предложил ему сесть. И он сел как-то так, что никто не заметил самого момента, когда он сел: секунду назад еще стоял, а в следующую — уже сидел, сложив руки на дипломате у себя на коленях.

Он ждал.

— В доме 99 Ист вы известны как мистер Е, — начал допрос инспектор Квин. — Во всяком случае, в этом самолете вы путешествовали под фамилией Кемпински. Ваше настоящее имя, как мы только что выяснили, Эдвард Ллойд Меркенталер. Меня интересует, как мне к вам обращаться?