Девять месяцев до убийства

Истина состоит в том, — продолжал Эллери, вытягивая свои длинные ноги так далеко, что кончики его туфель едва не коснулись убийцы, — что фабрикация улик против Марко оказалась самым неумелым из того, что вы сделали. Ну ничего, первый блин комом. Однако при всей вашей неумелости вам повезло. Марко был, так сказать, самым слабохарактерным из братьев. Он не смог противостоять вашему мощному нажиму, в первую очередь потому, что был совершенно пьян. Он исполнил за вас задуманное вами: послушно повесился и дал полиции соломинку, за которую та и уцепилась, — мол, Джулио убил Марко и от угрызений совести покончил с собой. Вот именно та версия, которую вы хотели внушить полиции.

Как вы незамеченным проходили в здание 99 Ист, — столь же любезно продолжал Эллери, — мне остается только догадываться. Но при ваших особых отношениях с шефом вам был открыт доступ почти повсюду, и ваши приходы и уходы едва ли кем-то отмечались. К тому же до того, как вы убили Джулио, в доме 99 Ист не совершалось никаких преступлений, и почти ни у кого не было повода для особой бдительности. Словом, ни ваш приход, ни ваш уход не замечали. Вам как-то удалось проскользнуть мимо ночного портье.

Другое дело было — проникнуть в дом 99 Ист для того, чтобы убить Нино Импортуну. В доме уже произошло одно убийство и одно самоубийство, все были начеку. Может быть, вы все же опять смогли незаметно проскользнуть мимо ночного портье, но я склонен допустить, что есть более простое объяснение — просто вам улыбнулся случай. Накануне вечером, около девяти, Вирджиния опустила с крыши верхнего этажа лестницу на крышу соседнего дома, чтобы незаметно выбраться на свидание с Питером Эннисом. Разумеется, она ее так и оставила. Вам ничего не было известно о ее свидании с Питером, вы просто искали способ незаметно проникнуть в пентхауз и, естественно, поднялись на крышу соседнего здания. Было это уже несколько часов спустя после того, как Вирджиния опустила лестницу, незадолго до полуночи.

К своему удивлению вы обнаружили, что лестница стоит наготове для вас, и вам не потребовалось то, что вы там принесли с собой, чтобы забраться в пентхауз с крыши соседнего дома. Вы поднялись в пентхауз по лестнице, убили Нино Импортуну и ретировались тем же путем, задолго до половины четвертого, когда Вирджиния вернулась из Коннектикута. Боюсь, это не показалось бы вам таким счастливым совпадением, если бы вы знали, что Вирджиния пользовалась лестницей, чтобы улизнуть к Питеру.

Теперь убийца совершенно протрезвел.

— Вы проникли в апартаменты Марко и Джулио, а также в пентхауз к Нино, используя свой дубликат ключа. То, что вы стали членом семьи, облегчило вам его получение. Я больше склонен думать, что у вас был дубликат ключа, чем какой-то сообщник в доме, который впускал вас, ведь вы слишком умны, чтобы отдать себя на произвол какому-то типу, который мог бы потом шантажировать вас, зная, какое огромное богатство поставлено на карту.

— Ничего удивительного, что вы зарабатываете себе на жизнь сочинением детективов, — заметил убийца. — У вас необычайно развито воображение. К тому же оно работает сразу на нескольких уровнях параллельно.

— Благодарю за комплимент, — сказал Эллери. — В'ы как раз подтвердили сейчас тот вывод, к которому я при-шел перед тем, как организовать эту встречу. Вы отлично разбираетесь в людях, и к тому же отлично изучили особенности моего характера. Отсюда и такие верные суждения. Ну давайте, говорите же! Это-то хоть вы можете признать или нет?

— Я из принципа ничего не стану признавать, — буркнул убийца. — Весь спектакль, который вы здесь разыграли, Квин, почище тех, что показывают на Бродвее, к тому же значительно дешевле.

— Когда вы узнаете, сколько вам придется заплатить за Него, — парировал Эллери, — то охотники за скальпами покажутся вам сущими гуманистами. По крайней мере, я на это надеюсь. Однако что касается исследования особенностей моего характера, то тут все было следующим образом. В тот момент, когда вы узнали, что я включился в расследование убийства Джулио, — правда, вы не присутствовали на месте преступления при осмотре, но вы ведь порасспросили старину Питера, не так ли, — вы решили основательно познакомиться со мной. Вы почитали мои книги, в чем я не сомневаюсь, и изучили некоторые дела из тех, которые я расследовал и описал. Вы пришли к правильному выводу, что меня, как сороку, так и влечет к себе все яркое. Все, что выделяется на фоне однотонной рутины. Вы поняли, что я предпочитаю все тонко продуманное и не люблю грубого, что мне больше нравятся сложности, чем простота. И вы спланировали для меня сложный путь по лабиринту, верно рассчитав, что я буду гнаться за вами и заливаться лаем, и в конце концов все равно прибегу туда, куда вы предусмотрели.