Девять миллиардов имен Бога

Когда-нибудь филологи смогут проанализировать этот материал; пока же самое большее, чего удалось добиться Бертронду, это расшифровать значение нескольких простых глаголов и существительных. Это было тем более трудно, что Йаан не только употреблял различные слова для обозначения одной и той же вещи, но иногда и одно и то же слою для обозначения различных вещей.

Между этими ежедневными беседами корабль совершал дальние полеты, обозревая планету с воздуха и иногда садясь для более детального, осмотра. Хотя было обнаружено несколько других человеческих поселений, попыток вступить с ними в контакт Бертронд не предпринимал, так как сразу было видно, что все они в основном находятся на том же уровне развития, что и народ Йаана.

И надо же судьбе сыграть такую злую шутку, не раз задумывался Бертронд, что одной из очень немногих по-настоящему человеческих рас в Галактике суждено быть открытой в столь неподходящий момент. Еще совсем недавно это оказалось бы событием первостепенной важности, теперь же цивилизация была слишком занята собой, чтобы еще думать об этих диких сородичах, поджидающих на заре истории.

И только удостоверившись, что сам он уже стал неотъемлемой частью каждодневной жизни Йаана, Бертронд показал ему робота. Он как раз демонстрировал Йаану складывающиеся в калейдоскопе цветовые узоры, когда Клиндар направил к ним машину по траве, последняя ее жертва была перекинута через металлическую руку. Впервые на лице Йаана промелькнуло нечто похожее на страх, но ласковые слова Бертронда успокоили его, хоть он и продолжал наблюдать за приближающимся чудищем. Оно остановилось на некотором расстоянии от них, и Бертронд шагнул ему навстречу. Робот поднял руки и протянул ему убитое животное. Бертронд церемонно его взял и отнес к Йаану, слегка спотыкаясь под непривычной тяжестью.

Бертронд многое дал бы, чтобы узнать, о чем думал Йаан, принимая этот дар. Пытался ли он решить, кто робот — хозяин или раб? Возможно, подобное представление было недоступно его пониманию: ему робот мог показаться просто еще одним человеком, охотником, другом Бертронда.

Из динамика в роботе чуть громче обычного донесся голос Клиндара:

— Просто поразительно, до чего спокойно он нас воспринимает. Неужели его ничем не напугать?

— Ты никак не можешь перестать судить о нем по своим меркам, — ответил Бертронд. — Не забывай, у него совсем другая психология, причем гораздо проще. Теперь, когда он доверяет мне, ему не страшно все, что принимаю я.

— Интересно, характерно ли это для всей его расы? — спросил Альтман, — Вряд ли безопасно судить о ней по одному-единственному представителю. Я хочу посмотреть, что произойдет, когда мы пошлем робота в деревню.

— Ага! — воскликнул Бертронд, — Вон что его удивило. Он никогда не встречал человека, который бы разговаривал двумя голосами.

— Как ты думаешь, он поймет, в чем дело, когда познакомится с нами? — сказал Клиндар.

— Нет. Робот для него останется чистой магией — такой же, как огонь и молния и все другие силы, которые он уже наверняка принимает как нечто само собой разумеющееся.

— Ну а какой наш следующий шаг? — несколько нетерпеливо спросил Альтман. — Ты приведешь его на борт корабля или сначала пойдешь в деревню?

Бертронд заколебался.

— Зачем спешить? Можно такого натворить… Вы же знаете о несчастных случаях, которые имели место, когда это опробовали на незнакомых расах. Пусть он над этим поразмыслит, а когда вернется завтра, я попытаюсь убедить его взять робота в деревню.

Клиндар на спрятанном корабле вернул робота к жизни и заставил его двигаться снова. Как и Альтман, он испытывал легкое нетерпение из-за этой чрезмерной осторожности, однако экспертом по всем вопросам, касающимся чуждых форм жизни, считался Бертронд, и они были обязаны подчиняться его приказам.

Бывали времена, когда он чуть ли не жалел, что он сам не робот, лишенный чувств и эмоций, способный с равной отрешенностью наблюдать как за падением листа, так и за смертельной агонией мира…

Солнце было низко, когда Йаан услыхал мощный голос, доносившийся из джунглей. Он сразу же его узнал, несмотря на необычную громкость: это звал его голос друга.

В отозвавшейся эхом тишине жизнь деревни замерла. Даже дети перестали играть: слышался лишь плач младенца, испугавшегося неожиданной тишины.

Взоры всех были теперь устремлены на Йаана, который быстро прошел к своей хижине и схватил лежавшее у входа копье. Частокол вскоре будет закрыт от непрошеных ночных пришельцев, но, ступив в удлинившуюся тень, Йаан нисколько не колебался. Он уже проходил через ворота, когда этот мощный голос позвал снова, — теперь в нем была нотка требовательности, которая легко преодолевала все преграды языка и культуры.

Сверкающий гигант, умевший говорить многими голосами, встретил его неподалеку от деревни и сделал знак следовать за собой. Бертронда видно не было. Они прошли километра полтора, прежде чем увидели его, тот стоял на берегу реки, уставившись на темные неторопливо катящиеся воды.