Девять миллиардов имен Бога (сборник рассказов 1937-1953)

– Великий замысел, — тихо сказал Стормгрен. — Вы несете вашу идею всем мирам?

– Да, – ответил Кареллен, — всем, которые могут ее постичь.

В мозгу Стормгрена откуда–то возникла одна беспокойная мысль.

– Предположим, в конце концов ваш эксперимент с человечеством не удастся. Такое уже бывало между земными расами. Наверняка и у вас случались неудачи?

– Да, — ответил Кареллен едва слышно. — У нас случались неудачи.

– И как вы тогда поступаете?

– Ждем – и повторяем попытку.

Последовала пауза, длившаяся секунд десять. Когда Кареллен опять заговорил, слова его прозвучали приглушенно и столь неожиданно, что какое–то мгновение Стормгрен не знал, как реагировать.

– До свидания, Рикки!

Кареллен перехитрил его – вероятно, было уже поздно. Оцепенение Стормгрена продолжалось лишь долю секунды. Выхватив «пистолет», он приставил его к экрану.

Насколько нужно было верить собственным глазам? Что он на самом деле увидел? Наверняка ровно то, что хотел показать Кареллен. Стормгрен был уверен, что Попечитель знал о его плане с самого начала и каждый раз был на шаг впереди. Иначе почему огромное кресло оказалось уже пустым, когда на него упал круг света? В то же мгновение Стормгрен направил луч левее, но, разумеется, опоздал. Металлическая дверь, вдвое выше человеческого роста, быстро закрывалась–но все же недостаточно быстро.

Кареллен доверял ему и не желал, чтобы весь долгий закат жизни его мучила тайна, которую он никогда не смог бы разрешить. Попечитель не осмелился бросить вызов стоявшему над ним неведомому господину (принадлежал ли и он к той же расе?), но сделал все, что было в его силах. Если Кареллен и ослушался Его, Он никогда не смог бы этого доказать.

«У нас случались неудачи».

Да Кареллен, случались–и не ты ли был тем самым, кто потерпел неудачу на заре истории человечества? Даже через пятьдесят лет сможешь ли ты побороть силу всех мифов? Но Стормгрен знал, что второй неудачи не будет. Когда две расы встретятся снова, Властелины завоюют доверие и дружбу людей, и даже шок от узнавания не сможет этому помешать.

И еще Стормгрен знал, что до самого конца жизни перед его глазами будет стоять быстро закрывающаяся дверь и исчезающий за ней длинный черный хвост.

Хвост знаменитый – и неожиданно прекрасный.

Хвост со стреловидным концом.

Стрела времени

(перевод Ю. Эстрина)

Река пересохла, и озеро почти совсем обмелело, когда чудовище, спустившись по сухому руслу, стало пробираться по топкой безжизненной равнине. Далеко не везде болото было проходимым, но и там, где грунт был потверже, массивные лапы под тяжестью огромной туши увязали более чем на фут. Временами чудовище останавливалось и, быстро, по–птичьи поворачивая голову, осматривало равнину. В эти минуты оно еще глубже погружалось в податливую почву, и через пятьдесят миллионов лет люди по его следам сумели определить продолжительность этих остановок.

Вода не вернулась, и палящее солнце превратило глину в камень. Затем пустыня укрыла следы защитным слоем песка. И лишь потом – миллионы лет спустя – сюда пришел Человек.

– Как по–твоему, – проревел Бартон, пытаясь перекричать грохот, – уж не потому ли профессор Фаулер стал палеонтологом, что ему нравится играть с отбойным молотком? Или он только потом пристрастился к этому занятию?

– Не слышу! – крикнул в ответ Дэвис, облокачиваясь на лопату с видом заправского землекопа. Он с надеждой поглядел на часы. – Давай скажем, что пора обедать. Он ведь снимает часы, когда возится с этой штукой.

– Номер не пройдет, – прокричал Бартон, – он давно раскусил нас и всегда накидывает минут десять. Но попытка – не пытка. Все лучше, чем это чертово ковыряние.

Оживившись, палеонтологи положили лопаты и направились к шефу. Когда они подошли, профессор выключил перфоратор, и наступила тишина, нарушаемая только пыхтением компрессора неподалеку.

– Пора возвращаться в лагерь, профессор, – сказал Дэвис, небрежным жестом заложив за спину руку с часами, – вы же знаете, как ругается повар, когда мы опаздываем.

Профессор Фаулер, член Королевской академии наук, обладатель множества научных званий, безуспешно попытался стереть со лба коричневую грязь. Мало кто из случайных посетителей раскопок мог узнать в этом загорелом, мускулистом полуобнаженном рабочем, склонившимся над излюбленным отбойным молотком, вице–президента Палеонтологического общества.