Девять миллиметров решают все

– А чего мне бояться? Денег у меня отродясь не водится. Вещей хороших тоже нет. А те, что есть, разве только старухам и могут пригодиться. Так что брать у меня нечего, а убивать пока вроде не за что.

– А квартира? Не боитесь, что заставят жилье на чужого человека переписать?

– А квартира давно уже не моя, – отмахнулась старушка. – Я ее на внука переписала. Он у меня один. Сейчас школу оканчивает, в институт поступит. А к тому времени, когда жениться соберется да им с семьей квартира понадобится, я, глядишь, и помру уже. Так что ни волноваться мне не о чем, да и бояться я давно ничего не боюсь, кроме Страшного суда.

– И все-таки, Анна Леонидовна, береженого бог бережет, – строго проговорил Гуров. – Мало ли какие люди в дверь постучаться могут.

– Люди все одинаковые, если к ним одинаково относиться, – не согласилась Перфильева. – Да проходите вы уже, не бойтесь. Я не кусаюсь уже лет десять, после того, как челюсти вставные сделала.

Гуров невольно рассмеялся и прошел внутрь квартиры. Анна Леонидовна провела его на кухню, мотивировав это тем, что гостя нужно хотя бы чаем напоить. И как он ни отказывался, принять гостеприимство Перфильевой все же пришлось. А пока пенсионерка ставила чайник на плиту и доставала нехитрое угощение в виде карамелек и полупустой пачки недорогого печенья, Гуров внимательно рассматривал ее.

Его удивляло, с какой естественной простотой и беспечностью держится женщина, словно она с сыщиком знакома уже бесконечное число лет. Конечно, он прекрасно знал, что большинство коренных москвичей достаточно гостеприимны, не слишком амбициозны и зачастую относятся к людям, с которыми их свела судьба, как к дальним родственникам, но такого радушия, как у Перфильевой, в Москве встречать ему еще не доводилось. Она скорее напоминала ему какую-то деревенскую бабушку, которая, даже уходя на целый день из дома, не привыкла запирать входные двери.

Когда Анна Леонидовна подала чай, Гуров попытался начать ее расспрашивать, но она легко пресекла эту попытку, сказав, что за чашкой чая нужно говорить о пустяках. И, подтверждая свои слова, принялась рассказывать Льву о своей семье, о ворчливой соседке, которая «на самом деле очень добрая», и о своем «шалопае-внуке», который в свои 17 лет больше на девочек заглядывается, чем думает об учебе. Минут через пятнадцать он понял, что если и дальше позволить Перфильевой вести разговор, то отсюда ему не уйти и до утра, к тому же и ничего полезного не узнать.

– Анна Леонидовна, а скажите, у вас сотовый телефон есть? – поинтересовался Лев, когда женщина взяла небольшую паузу, чтобы отхлебнуть чая.

– А как же? Я хоть и старая, но не отсталая, пользоваться этими игрушками умею. Правда, он у меня тоже старый, по своим меркам, конечно. Кнопочный. Мне дочь пыталась какой-то аппарат без кнопок подарить, но я ей сказала, что это уже излишеством будет. Ну, она мне тогда только оператора поменяла и успокоилась. А то, говорит, у тебя, мама, звонки слишком дорогие.

– Кого поменяла? – не сразу понял Лев.

– Ну, такую штучку маленькую из телефона вынула и такую же внутрь вставила, – пояснила Перфильева. – Уж не знаю, что от этого изменилось. За телефон-то я не плачу, дочь сама мне деньги на него кладет. Может, и правда звонки дешевле стали, я у нее об этом не спрашивала.

– А сим-карту дочь с собой забрала? Ну, эту штучку, которую она из телефона достала.

– А-а, – улыбнулась старушка, – точно. Так она ее и называла. Нет, не забрала. Она ее выкинуть в мусорку хотела, да я не дала. Велела оставить, поскольку все в хозяйстве пригодиться может. Она и пригодилась потом.

– Вот как? И зачем же?

– У меня внучатый племянник из Волгограда в Москву жить перебрался, – ответила Анна Леонидовна, и Гуров сразу насторожился: новый персонаж был родом из того же города, что и Точилин. – Первое время он у меня остановился, а потом уже себе какое-то другое жилье нашел и почти уже не заходит. Занят сильно, видимо. Зато звонит раз в неделю, здоровьем интересуется, не забывает меня, старуху. Хороший такой мальчик, послушный…

– Анна Леонидовна, вы что-то про сим-карту хотели рассказать, – перебил ее Гуров.

– Да что про нее рассказывать, – рассмеялась Перфильева. – Тут весь сказ короче этой карты. Мишка… ну, племянник мой… как сказал, что ему нужно новую сим-карту купить, мол, почему-то с его телефона очень дорого в Москве разговаривать, я ему старую, которую дочь мне поменяла, и отдала. А чего добру пропадать? Правда, не знаю, пользуется он ей сейчас или нет. Может, тоже звонки дорогие оказались?

– А паспорт вы свой в последнее время никому на руки не давали? – проверяя еще одну версию, поинтересовался Лев.

– Нет, конечно! Я и наслушалась, и насмотрелась, и начиталась про всяких мошенников. Паспорт никому вообще в руки не отдаю.

– Даже родственникам?

– А им он зачем? – искренне удивилась Анна Леонидовна. – Я еще, слава богу, здоровье не все растратила, сама смогу сходить туда, где паспорт нужен. Да и в последнее время он мне без надобности. Только на выборы его с собой и беру.

– А вы уверены, что он у вас на месте? Никуда не пропал?