Девять неправильных ответов

Бумага зашелестела, и наружу выполз огромный мохнатый тарантул, застыв на краю коробки. Ужас вызывал не столько его яд, которого было очень мало, а может, и вовсе не было, сколько внешний вид.

Билл слышал, что в Техасе водятся тарантулы, способные совершать прыжки на значительные расстояния. Он не был уверен, что перед ним именно та разновидность, тем не менее…

Дверь в стене напротив той, у которой стоял диван Билла, распахнулась, и в проеме возникли Марджори Блер, одетая в голубое под цвет глаз, и Эрик Чивер с журналом в правой руке. Оба сразу же увидели чудовище. Мохнатые лапы тарантула дрогнули — казалось, он вот-вот прыгнет прямо в лицо Марджори.

Чивер обнаружил неожиданное присутствие духа. Быстро закрыв собой Марджори, он нанес успевшему прыгнуть мерзкому существу сильный удар журналом прямо в воздухе.

Тарантул ударился о стену и свалился на пол.

Билл ринулся к лежащей на пишущей машинке кочерге, но доктор Пардонер опередил его. Кочерга опустилась шесть раз, прежде чем изрядно побледневший доктор наконец выпрямился.

— Не думаю, что эта тварь была очень опасна, — спокойно сказал он и повернулся к Биллу: — Возьмите газету и заверните останки, пока Таффри их не уберет. Они выглядят не слишком приятно.

Билл повиновался.

— Посмотрите, есть ли в коробке карточка, — попросил он доктора, — а я пойду переодеться.

Проходя мимо Марджори, Билл не осмелился посмотреть на нее. Эрик Чивер словно окаменел после совершенного им подвига. Билл хлопнул его по плечу:

— Отличная работа, старина.

В прихожей он столкнулся с Таффри и с собственным отцом.

— Еще одна шутка, — сообщил Билл портье. — Боюсь, вам предстоит малоприятная уборка. — Он повернулся к отцу: — Я хотел бы поговорить с тобой, папа.

— Я тоже, — улыбнулся преподобный Джеймс. — Куда мы пойдем?

— Вперед. Там спальня.

В комнате было два окна, между которыми стоял комод. Шаткая на вид двухспальная кровать с выцветшим оранжевым покрывалом была обращена изголовьем к дальней стене. Над ней висела акварель, изображающая мост Вздохов в Венеции, с которой свисал кремовый шнур.

Билл сел на кровать, указав отцу на удобное кресло-качалку рядом с ней.

Преподобного Джеймса можно было бы принять за старшего брата Билла, если бы не редкие песочного цвета волосы и глубокие морщины на лице. На нем был плотный костюм из серого твида, карманы которого топорщились от книг и курительных трубок.

— Билл, — начал он, откашлявшись, — Марджори приезжала навестить твою мать и меня.

— Да, папа, я так и подумал. Ты спрашивал по телефону Лоренса Херста. Я хотел позвонить тебе в первый же вечер после прибытия в Лондон, но…

— Знаю, Билл. Это не имеет значения. Но…

— Я должен задать тебе один вопрос, — прервал Билл. — Это касается тебя и мамы.

Преподобный Джеймс с виноватым видом вынул из кармана трубку и отвинтил черенок.

— Вопрос состоит в следующем, — продолжал Билл. — Сколько денег нужно тебе и маме, чтобы ни в чем не нуждаться?

На лице преподобного Джеймса отразилось неподдельное изумление.

— Просто удивительно, Билл! Именно этот вопрос я собирался задать тебе. Еще никогда твоя мать и я не были так хорошо обеспечены. Даю тебе слово!..

Он сунул в рот черенок задом наперед и недоуменно посмотрел на него.

— Ты уверен в этом, папа?

— Даю тебе слово, — повторил его отец. — Теперь я понимаю, почему ты… — Казалось, он не может найти нужные слова. — Но у меня еще один важный вопрос. Эта так называемая «игра», которую ты ведешь…

— Ну? — Билл сразу насторожился.

— Судя по тому, что я только что видел и что мне рассказала Марджори, ты сражаешься с очень опасным противником. Ну, что касается опасности, иногда без нее не обойтись. А вот причины, по которым ты решился на это перевоплощение…

— Да?

Преподобный Джеймс поднялся:

— Кое-что Марджори знает или думает, что знает. Ты хотел помочь этому Лоренсу Херсту, потому что он твой друг. Но скажи мне, другие причины столь же заслуживают уважения? Одобрил бы я их, если бы знал?

— Безусловно, одобрил бы. Может быть, ты даже сам бы взялся за это дело.

— Ну, тогда… — Чело преподобного Джеймса прояснилось. От радости он сунул чашечку и черенок трубки в разные карманы. — Тогда мне остается только попросить, чтобы ты навестил нас как можно скорее. Твоя мать целует тебя. Будь здоров. — И преподобный Джеймс, еще сильнее стесняющийся проявлять привязанность к сыну, чем последний к отцу, направился к двери. — Мы… мы гордимся тобой, — пробормотал он, смущенно похлопав Билла по левому рукаву.

Сидя на краю кровати, Билл посмотрел на акварель с мостом Вздохов и прикрепленный к ней шнур. Ему не требовалось более детальное изучение, чтобы понять, что это означает. Потом он бросил взгляд на письменный стол в углу, где лежали его вещи, в том числе часы и зажигалка.

Чутье подсказало бы ему, что Марджори находится в комнате, даже если бы она не села рядом с ним.

— Билл, — заговорила девушка, — твой отец сказал, что… мое сообщение…

Билл смотрел прямо перед собой, изо всех сил стараясь не выдать своих чувств.

— Все очевидно, не так ли? Ты собираешься замуж за Чивера.

— Билл, ты не понимаешь…