Девять ночей (СИ)

Торжество правосудия там, где царствуют ложь и коварство. Не мечом и боевым топором, но словом и молотком судьи безжалостно разит своих врагов справедливый Форсети. Самый справедливый из числа всех асов. И никто не посмеет упрекнуть его в слабости или излишней мягкости.

Ведь от своих дядь, суровых богов мщения, Форсети постигает трудную науку: равновесие и справедливость ходят рука об руку и держат мир в балансе. И если свершилось какое-то преступление, за него всегда должна быть кара.

Что бы ни случилось.

Комментарий к Вопрос 4

«Есть ли у тебя что-то общее с Вали и Видаром?»

========== Вопрос 5 ==========

Комментарий к Вопрос 5

«Открываем аудиоальбом, ставим на рандом песни и пишем по первой, которая заиграет, ответ.»

Форсети знает, каково это. Он знает, что такое убийство. Не просто вмешательство в течение чьей-то жизни — кража у родных того богатства, ценнее которого сложно что-либо найти. Форсети знает, каково это, когда ты — ребёнок, и у тебя просто так отбирают отца и мать, потому что ты ещё слаб и вряд ли можешь что-либо предпринять.

Форсети знает. Не только потому, что он — судья, повидавший на своём веку немало, но и потому, что сам он когда-то прошёл через нечто подобное.

Он видит мальчишку перед собой. Его отца убили за то, что он был хорошим воином и умелым хозяином. Завидующие его славе и богатствам смертью решили отобрать их. Его мать взяли силой, надругались над её телом и честью, и благородная дева не смогла снести такой позор. А он, мальчишка, их сын, в конце концов остался один на пепелище собственного дома.

С таким же чёрным сожжённым сердцем и переполненной жаждой мести душой.

— В мести до тех пор нет никакого зла, — голос судьи спокоен как и всегда, но ребёнок зыркает на него волком, продолжая тонуть в яде собственной боли и горя, — пока она свершается во имя очищения имени несправедливо убитых. Но когда она превращается в цель жизни, она несёт за собой лишь тьму и горе.

— Что можешь знать ты, судья?! — озлобленный ребёнок огрызается в ответ, чувствуя себя уязвлённым в своей боли и одиночестве. Он чувствует себя оставленным один на один с жестоким миром, который никогда не поймёт его страдания, ведь он никогда не переживал их.

На самом деле переживал. Не раз и не два, оплакивая сотни, тысячи смертей. Но горюющий ребёнок не может — не хочет — этого понять.

— Я был ещё младше, когда обманом был убит мой отец, а мать от горя последовала за ним, — Форсети отвечает спокойно и невозмутимо, в то время как мальчишка тушуется под его словами. Судья не злится от чужой дерзости, но его долг как хранителя правосудия уберечь пока ещё невинную жизнь от падения в пропасть.

Ведь Форсети видит — знает — что месть — клинок, с которым может управляться не каждый.

— Я был преисполнен как и ты печали и тоски, — он продолжает говорить спокойно и размеренно. — Но я сумел отпустить их тогда, когда боль ушла. Она не будет в твоём сердце вечно открытой раной, и как любое ранение рано или поздно превратится в шрам. Но ты можешь сам раз по разу бередить её, заставляя кровоточить, а можешь позволить ей зажить и направить энергию в правильное русло. Я не смог отомстить убийце своего отца, потому что это сделали за меня, но вместо этого я поклялся мстить за его память, искореняя всё зло и несправедливость.

Вали ещё в самом начале учит его: не забывай, Форсети, кто ты есть, даже если тебе больно. Прочные сети рано или поздно разорвутся, и ты вспорхнёшь в небеса как свободная птица. Этому же Форсети пытается научить и юнца перед собой.

— Поднеси свои руки к своей груди — твоё сердце всё ещё бьётся, не правда ли? — ребёнок перед ним уже не выглядит таким уверенным и преисполненным злобы как раньше. — Смерть твоих родителей не должна быть напрасной, а месть не должна превратиться в бесконечную цепь преступлений и смысл твоей жизни даже тогда, когда она свершится над твоими врагами. Ведь чем тогда ты будешь отличаться от них? — Форсети крепко сжимает мальчишеское плечо, чувствуя, как натягивается, словно тетива, тело под его рукой. — Не забывай о том, кто ты есть, Дагфинн, сын Ивара, даже если ты в беде. Боль не будет вечной, ребёнок, и рано или поздно она уйдёт. И когда это случится — отпусти её, — мальчишка вздрагивает, опуская в землю наполненный слезами взгляд голубых глаз.

Форсети улыбается, как никто понимая чувства потерянного одинокого ребёнка перед собой. А потому он в понимающем снисхождении закрывает его своей фигурой, ограждая от мира и позволяя спрятать свою слабость пред ликом честнейшего из судей, что никогда не осудит за подобное.

— Ну а сейчас, юный Дагфинн, плачь, отпуская тяжесть со своей души. И позволь реке скорби выйти из своих берегов…

========== Вопрос 6 ==========

Комментарий к Вопрос 6

«Считаешь ли ты Одина во всем правым?»

Решения Всеотца не поддаются сомнениям и обжалованиям. Он — владыка и господин, первый среди равных, тот, кто ведёт асов в бой и творит честный суд. Это своего рода константа, с которой никто уже давно не спорит, и Форсети не дурак и не самоубийца, чтобы открыто возражать ей.