Девять принцев Амбера. Том 1

Затем маникюрша принялась усердно работать над моими ногтями. Меня помыли, а после ванной помогли облачиться в чистую одежду, которая висела на мне, как на вешалке. Я совсем забыл, что сильно похудел. Вскоре меня отвели в другое помещение, где звучала музыка, вкусно пахло и слышался веселый смех. Я понял, что нахожусь в Банкетном зале дворца. Когда Джулиан усадил меня за стол, шум голосов несколько утих. Прозвучали фанфары, и меня заставили подняться на ноги. Я услышал тост, который громко произнес Каин:

— За Эрика Первого, короля Амбера! Да здравствует король!

Я не стал пить, но, казалось, этого никто не заметил. Я старался наесться до отвала, потому что так вкусно меня не кормили ровно год. Из застольных бесед я понял, что сегодня — годовщина коронации Эрика. Со мной никто не разговаривал, я ни к кому не обращался: Корвин присутствовал, но Корвина не существовало. Таким образом Эрик хотел меня унизить, а заодно напомнить братьям, что он не пощадит тех, кто осмелится посягнуть на его власть. К тому же им было приказано забыть мое имя. Банкет продолжался далеко за полночь. Кто-то все время подливал мне вина в бокал (и на том спасибо), а я сидел, чуть развалясь, и слушал музыку. Когда столы убрали, меня усадили в уголок, чтобы я не мешал людям танцевать. Я напился, как сапожник, и наутро был втащен в камеру чуть ли не волоком. К великому моему сожалению, я напился не до такой степени, чтобы меня вытошнило на пол или на чей-нибудь шикарный костюм.

Так закончился первый год моей тьмы.

Я не стану докучать вам ненужными повторами. Второй и третий годы моего заточения ничем не отличались от первого и завершались банкетами в честь Эрика. В течение второго года Рейн приходил дважды. Он приносил мне полные корзинки продуктов и сообщал вороха новостей. В третий год он спускался в подземелье шесть раз, почти каждые два месяца. Я говорил ему, что рисковать глупо, съедал все, что он приносил, и жадно выслушивал новости. Дела в Амбере шли неважно. Непонятные существа из других Отражений бесчинствовали в реальном мире. Их уничтожали. Эрик не мог понять, что происходит. Я не рассказал Рейну о своем проклятье, но в душе порадовался, что оно сбывается.

Рэндом все еще был пленником. Его жена добилась своего и жила вместе с ним. Положение остальных моих братьев и сестер оставалось неизменным.

Пошел четвертый год моего заключения, когда это произошло. Это! На радостях я откупорил последнюю бутылку вина и распечатал последнюю пачку сигарет, которые держал про запас. Я курил сигареты, пил вино и наслаждался мыслью о том что победил Эрика. Узнай он о случившемся, мне пришел бы конец. Но я был уверен, что он ни о чем не подозревает. Поэтому я пил, курил, веселился и в свете того, что произошло, строил планы. Да, да, именно в свете! Справа от себя я видел небольшое яркое пятно! А теперь вспоминайте: я проснулся на больничной койке и узнал, что поправился слишком быстро. Вам ясно? С точки зрения медицины переломы у меня срастаются практически мгновенно. Впрочем, как у всех членов нашей семьи. Я заболел чумой и выздоровел. Я вынес все тяготы похода на Москву… Никто не регенерирует так быстро, как я. Когда-то мне говорил об этом Наполеон. И генерал Макартур. Регенерация нервных тканей заняла у меня больше времени. Ничего удивительного. Это прекрасное яркое пятно справа означало только одно: ко мне вернулось зрение. Спустя некоторое время я понял, что свет проникал сквозь зарешеченное окошко и двери моей камеры. Прошло более трех лет, и я использовал тот самый шанс из миллиона, о котором говорил раньше. Эрик не обладал такими способностями, поэтому вряд ли мог предположить, что я вновь стану зрячим. Но я знал, что мои нервные клетки регенерируют. Во время франко-прусской войны я сломал позвоночник, и меня парализовало. Через два года я бегал, позабыв о болезни. И я с самого начала надеялся, что сумею вырастить новые глаза, хотя они и были выжжены каленым железом. Моя безумная надежда сбылась. Зрение ко мне вернулось.

Сколько времени осталось до четвертой годовщины коронации Эрика? Сердце сильно забилось в моей груди. Как только кто-нибудь заметит, что я зрячий, мне немедленно выжгут глаза. Следовательно, необходимо бежать из тюрьмы, пока год не закончился. Но как? Раньше я не задумывался о побеге. Какой смысл бежать из камеры, не зная, куда идти дальше? Я был слеп, а на постороннюю помощь рассчитывать не приходилось. Но сейчас… Тяжелая деревянная дверь была обшита медными полосами. В ней имелись два отверстия: крохотное зарешеченное окошко для наблюдений, примерно на пятифутовой высоте, и небольшие воротца в нижнем углу, сквозь которые подавался поднос с пищей. Кроме слабого света, проникавшего сквозь зарешеченное окошко, я ничего не видел. Во-первых, зрение еще не вернулось ко мне полностью, а во-вторых, насколько я знал, в подземных темницах Амбера всегда царила непроницаемая тьма.