Девять принцев Амбера. Том 1

Сойдя на берег, я сказал: «Прощай, Бабочка!». Парусник медленно развернулся и поплыл обратно. Я знал, что он вернется в бухточку Кабры, потому что маяк находился неподалеку от Отражения, на котором я высадился. Обернувшись, я посмотрел на темную линию деревьев, понимая, что предстоит долгий путь. В молчаливом лесу дарила приятная предрассветная прохлада.

До обычного веса мне еще не хватало фунтов пятьдесят, и изредка у меня рябило в глазах, но постепенно я обретал прежнюю форму. Сумасшедший Дворкин помог мне бежать из темницы Амбера, пьянчужка Жупен окончательно поставил меня на ноги, и теперь я хотел найти подобие Отражения, которого больше не существовало. Избрав тропинку, я продолжал идти вперед. Через некоторое время остановился у высокого дерева, которое и должно было стоять на этом самом месте, засунул руку в большое дупло, вытащил свою серебряную шпагу и пристегнул к поясу. То, что она осталась в Амбере, не имело ровным счетом никакого значения. Сейчас она была здесь, потому что лес находился на Отражении.

Я шел несколько часов, оставляя невидимое солнце позади за левым плечом. Затем, немного передохнув, двинулся дальше. Радовали взор опавшие листья, камни, пни, зеленеющие деревья, трава. Я с наслаждением впитывал в себя запахи земли, прислушивался к жужжащим, звенящим и чирикающим звукам. Боже! Как я восторгался своими глазами! Чувства, которые я испытывал после четырех лет полной тьмы, невозможно было передать словами. А само ощущение свободы! Полы моего старенького рваного плаща трепетали от порывов ветра. Должно быть, мне сейчас можно было дать пятьдесят: Истощенный, с морщинистым лицом… Вряд ли кто-нибудь узнал бы меня. Я шел, меняя Отражение за Отражением, но так и не попал, куда хотел. Наверное, я стал излишне сентиментальным. Вот что произошло…

На обочине дороги я увидел шесть трупов. Они лежали в самых разнообразных позах и кровь давно перестала течь из отсеченных конечностей. Тут же находился оставшийся в живых человек. Он полусидел, опираясь на покрытый мхом ствол гигант гигантского дуба, держа шпагу поперек колен. Его серые глаза были полуоткрыты и подернуты поволокой, костлявые пальцы судорожно сжаты, громадная рваная рана в боку сильно кровоточила. Доспехов на нем, в отличие от некоторых мертвецов, не было. Дышал он тяжело и, насупив мохнатые брови, не отрывал взгляда от ворон, которые выклевывали у трупов глаза. Меня он, казалось, не заметил. Я поднял капюшон плаща и опустил голову, пряча лицо. Потом сделал несколько шагов вперед. Когда-то я знал этого человека, а может, такого же, как он, — с тех пор прошло много лет.

Когда я приблизился, он чуть поднял шпагу, направив острие мне в грудь.

— Я — Друг, — сказал я. — Хотите глоток воды?

Мгновение поколебавшись, он кивнул. Я протянул ему открытую фляжку, он выпил, закашлялся и вновь приложился к горлышку.

— Благодарю, сэр, — произнес он, отдышавшись. — Жаль, у вас нет ничего покрепче. Черт бы побрал эту царапину!

— Есть и покрепче. А вам можно?

Вместо ответа он протянул руку, и я дал ему другую фляжку. После первого глотка водки, которой меня снабдил Жупен, он закашлялся секунд на двадцать, не меньше, а затем слабо улыбнулся и доверительно подмигнул мне.

— Сразу полегчало. Не возражаете, если я смочу этой штукой бок? Жаль, конечно, хорошего напитка, но…

— Забирайте все, если надо. Но ведь у вас дрожат руки. Хотите, помогу?

Он кивнул, и я расстегнул его кожаную куртку, не обращая внимания на многочисленные царапины на руках, груди и плечах. Затем срезал кинжалом рубашку, прилипшую к ране, тянувшейся по всему животу и доходившей до верхней части бедра. Стянув ее края руками, я вытер кровь шейным платком.

— Начали, — сказал я. — Сожмите зубы и отвернитесь.

Когда я стал лить водку на открытую рану, тело его судорожно дернулось, потом задрожало мелкой дрожью. Но он так и не вскрикнул, в чем я был почему-то уверен. Сложив платок в несколько раз, я положил его на рану и туго перевязал полосой, оторванной от полы плаща.

— Хотите еще выпить? — спросил я.

— Воды. И мне необходимо хоть немного поспать.

Он сделал несколько глотков, и голова его склонилась на грудь. Я соорудил ему некое подобие подушки, накрыл плащами мертвецов, сел рядом и стал наблюдать за красивыми черными птичками.

Он не узнал меня. И неудивительно. Если бы я ему открылся, он, возможно, вспомнил бы меня — ведь мы были знакомы, хотя никогда не встречались.