Девять рассказов

– Вот как? – сказала миссис Макардль. – Они крутили ее на вечере?

Она полусонно смотрела на ноги Тедди.

– Как будто так, – ответил Тедди. – Я стою на весах, а он Свену рассказывает про меня. Было довольно неловко.

– А что тут неловкого?

Тедди помедлил.

– Я сказал довольно неловко. Я уточнил свое ощущение.

– Я, брат, тебя сейчас так уточню, если ты к чертовой матери не слезешь с саквояжа, – сказал мистер Макардль. Он только что прикурил новую сигарету. – Считаю до трех. Раз… черт подери… Два …

– Который час? – спросила вдруг миссис Макардль, глядя на ноги Тедди. – Разве вам с Пуппи не идти на плавание в десять тридцать?

– Успеем, – сказал Тедди. – Шлеп.

Неожиданно он весь высунулся в иллюминатор, а потом обернулся в каюту и доложил:

– Кто-то сейчас выбросил целое ведро апельсинных очистков из окошка.

– Из окошка… Из окошка, – ядовито протянул мистер Макардль, стряхивая пепел. – Из иллюминатора, братец, из иллюминатора.

Он взглянул на жену.

– Позвони в Бостон. Скорей свяжись с лейдеккеровской группой.

– Подумать только, какие мы остроумные, – сказала миссис Макардль. – Чего ты стараешься?

Тедди опять высунулся.

– Красиво плывут, – сказал он не оборачиваясь. – Интересно…

– Тедди! Последний раз тебе говорю, а там…

– Интересно не то, что они плывут, – продолжал Тедди. – Интересно, что я вообще знаю об их существовании. Если б я их не видел, то не знал бы, что они тут, а если б не знал, то даже не мог бы сказать, что они существуют. Вот вам удачный, я бы даже сказал, блестящий пример того, как…

– Тедди, – прервала его рассуждения миссис Макардль, даже не шевельнувшись под простыней. – Иди поищи Пуппи. Где она? Нельзя, чтобы после вчерашнего перегрева она опять жарилась на солнце.

– Она надежно защищена. Я заставил ее надеть комбинезон, – сказал Тедди. – А они уже начали тонуть… Скоро они будут плавать только в моем сознании. Интересно – ведь если разобраться, именно в моем сознании они и начали плавать. Если бы, скажем, я здесь не стоял или если бы кто-нибудь сейчас зашел сюда и взял бы да и снес мне голову, пока я…

– Где же Пупсик? – спросила миссис Макардль. – Тедди, посмотри на маму.

Тедди повернулся и посмотрел на мать.

– Что? – спросил он.

– Где Пупсик? Не хватало, чтобы она опять вертелась между шезлонгов и всем мешала. Вдруг этот ужасный человек…

– Не волнуйся. Я дал ей фотокамеру.

Мистер Макардль так и подскочил.

– Ты дал ей камеру! – воскликнул он. – Совсем спятил? Мою «лейку», черт подери! Не позволю я шестилетней девчонке разгуливать по всему…

– Я показал ей, как держать камеру, чтобы не уронить, – сказал Тедди. – И пленку я конечно вынул.

– Тедди! Чтобы камера была здесь. Слышишь? Сию же минуту слезь с саквояжа, и чтобы через пять минут камера лежала в каюте. Не то на свете станет одним вундеркиндом меньше. Ты понял?

Тедди медленно повернулся и сошел с саквояжа. Потом он нагнулся и начал завязывать шнурок на левом полукеде – отец, опершись на локоть, безотрывно следил за ним, точно монитор.

– Передай Пуппи, что я ее жду, – сказала миссис Макардль. – И поцелуй маму.

Завязав наконец шнурок, Тедди мимоходом чмокнул мать в щеку. Она стала вытаскивать из-под простыни левую руку, как будто хотела обнять Тедди, но, пока она тянулась, он уже отошел. Он обошел ее постель и остановился в проходе между койками. Нагнулся и выпрямился с отцовской подушкой под левой рукой и со стеклянной пепельницей с ночного столика в правой руке. Переложив пепельницу в левую руку, он подошел к столику и ребром правой ладони смел с него в пепельницу окурки и пепел. Перед тем как поставить пепельницу на место, он протер локтем ночной столик, очистив стеклянную поверхность от тонкого пепельного налета. Руку он вытер о свои полосатые шорты. Потом он установил пепельницу на чистое стекло, причем с такой тщательностью, словно был уверен в том, что она должна стоять либо в самом центре, либо вовсе не стоять. Тут отец, неотрывно следивший за ним, вдруг отвел взгляд.

– Тебе что, не нужна подушка? – спросил Тедди.

– Мне нужна камера, мой милый.

– Тебе, наверное, неудобно так лежать. Конечно, неудобно, – сказал Тедди. – Я оставлю ее тут.

Он положил подушку в ногах, подальше от отца. И пошел к выходу.

– Тедди, – сказала мать не поворачиваясь. – Скажи Пуппи, пусть зайдет ко мне перед уроком плавания.

– Оставь ты ребенка в покое, – сказал мистер Макардль. – Ни одной минуты не даешь ей толком порезвиться. Сказать тебе, как ты с ней обращаешься? Сказать? Ты обращаешься с ней, как с отпетой бандиткой.

– Отпетой. Какая прелесть! Ты становишься таким британцем, дорогой.

Тедди задержался у выхода, чтобы покрутить в раздумье дверную ручку туда-сюда.

– Когда я выйду за дверь, – сказал он, – я останусь жить лишь в сознании всех моих знакомых. Как те апельсинные корочки.

– Что, солнышко? – переспросила миссис Макардль из дальнего конца каюты, продолжая лежать на правом боку.

– Пошевеливайся, приятель. Неси сюда «лейку».

– Поцелуй мамочку. Крепко-крепко.

– Только не сейчас, – отозвался Тедди рассеянно. – Я устал.

И он закрыл за собой дверь.