Девять совсем незнакомых людей

– У вас нет детей, – сказала Маша, глядя в открытую папку на столе перед ней.

Фрэнсис поймала себя на том, что выворачивает шею, чтобы заглянуть в бумаги, словно там были какие-то секреты про нее. Но Маша знала о том, что у Фрэнсис нет детей, потому что Фрэнсис сама сообщила об этом, заполняя анкету-заявление.

– Это было осознанное решение? Или так сложились обстоятельства?

– Осознанное, – ответила Фрэнсис.

Это не твоего ума дело, дамочка.

Она подумала об Ари и компьютерных играх, которые он собирался ей показать, когда она приедет в Америку. Где Ари теперь? Или мальчик притворялся Ари? Разговаривает теперь по телефону с другой тетей?

– Понятно, – произнесла Маша.

Неужели Маша считает ее эгоисткой, потому что она не хотела иметь детей? Она уже не первый раз выслушивает это обвинение. Оно ее никогда особо не беспокоило.

– А у вас есть дети? – спросила Фрэнсис у Маши. Ей не запрещалось задавать вопросы. Эта женщина не была психотерапевтом. Возможно, у нее вообще не было никакой квалификации! Она подалась вперед от любопытства. – У вас есть бойфренд?

– У меня нет ни бойфренда, ни детей. – Маша замерла и вперилась во Фрэнсис взглядом таким пронзительным, что у той не могло не возникнуть подозрения: Маша лжет, хотя представить себе, что у Маши есть любовник, было невозможно. Она никогда не могла бы быть половиной брачного союза. – Вы сказали о потерях. Расскажите о них.

– Мой отец умер, когда мне было лет всего ничего, – начала Фрэнсис.

– И мой тоже, – сказала Маша.

Фрэнсис поразила эта откровенность, на которую она не напрашивалась.

– Извините.

Фрэнсис вспомнила, как видела отца живым в последний раз. Это было летом. В субботу. Она собиралась на работу – на неполное время ее приняли кассиршей в магазин «Таргет». Отец сидел в гостиной, наигрывал «Hot August Night», курил сигарету, мурлыкал себе под нос, с чувством подпевая Нилу Даймонду, которого считал гением. Фрэнсис поцеловала отца в лоб. «Увидимся, детка», – сказал он, не открывая глаз. Для нее запах сигарет был запахом любви. Она встречалась со многими курильщиками по этой причине.

– Дама за рулем не остановилась перед зеброй, – продолжила Фрэнсис. – Мой отец отправился прогуляться.

– Моего отца застрелил на рынке киллер русской мафии, – сказала Маша. – Тоже несчастный случай. Его приняли за кого-то другого.

– Правда? – Фрэнсис старалась прогнать любопытство с лица, хотя узнать подробности было так интересно.

Маша пожала плечами:

– Моя мать говорила, что у отца слишком обычное лицо. Слишком простое. Как любое другое, как чье угодно. Она очень сердилась на него за это простое лицо.

Фрэнсис не знала, улыбнуться или нет. Маша не улыбнулась, поэтому и Фрэнсис не стала нарушать серьезность.

– Моя мать сердилась на отца за ту прогулку, – сказала Фрэнсис. – Она много лет говорила: «День стоял такой жаркий! Почему ему было не остаться дома, как нормальному человеку? Что его понесло на улицу?»

Маша коротко кивнула:

– Мой отец не должен был торговать на рынке. Он был очень умный человек и занимал очень высокое положение на фабрике, делавшей пылесосы, но после развала Советского Союза, когда из-за инфляции деньги обесценились… – Она присвистнула, показывая вверх. – Все наши сбережения пошли коту под хвост. Фабрика перестала выплачивать жалованье. Ему платили пылесосами. Поэтому… он пошел на рынок продавать их. Он не должен был попасть в такую ситуацию. Он не заслужил такого.

– Ужасно, – прошептала Фрэнсис.

На мгновение показалось, что через гигантскую пропасть, разделявшую их разные культуры, их детства и типы телосложения, можно перекинуть мост из сходства судеб, потери отцов в результате диких случайностей и скорбящих матерей, которым эти смерти разбили сердца. Но тут Маша фыркнула, словно что-то не подлежащее упоминанию вызвало у нее отвращение. Она закрыла папку перед собой.

– Что ж, мне было приятно поговорить с вами, Фрэнсис, и узнать вас чуть получше.

Это прозвучало так, словно она узнала все, что можно было узнать о Фрэнсис.

– А как вы оказались в Австралии? – спросила Фрэнсис, которой вдруг отчаянно захотелось продолжить беседу.

Она не желала возвращаться в молчание теперь, когда почувствовала радость человеческого общения, и если Маша больше не хотела ничего знать о Фрэнсис, то Фрэнсис определенно хотела узнать побольше о ней.

– Мы с моим будущим мужем подали заявления в разные посольства, – холодно сказала Маша. – Штаты, Канада, Австралия. Я хотела в Штаты, мой муж – в Канаду. А нас захотела только Австралия.

Фрэнсис пыталась не воспринимать это как попытку уколоть ее, хотя у нее возникло ощущение, что Маша хочет, чтобы она восприняла все именно так.