Девять царств. Госпожа Жемчужина

– Брат Сюй, на данный момент ситуация еще полностью не стабилизировалась. Я беспокоюсь, когда ты находишься один во дворце.

Император Сюй долго и пристально смотрел на него, а затем тихим голосом сказал:

– Дурачок, как ты не понимаешь, что ты единственный во всем мире, кому я полностью доверяю. Вся военная мощь Поднебесной находится в наших с тобой руках. Лучше позаботься о себе и своих обязанностях, князь Цинхай. И помни, что если умрешь ты, то и я без тебя долго не проживу.

Молодой генерал, стоявший рядом с императором, внимательно посмотрел ему в глаза. Шрам в уголке губ образовывал на его ясном и открытом лице подобие улыбки, даже когда он не улыбался.

– Я лишь хочу, чтобы император был в безопасности.

Император устало закрыл глаза, словно больше не мог смотреть на это до боли знакомое родное лицо. Какое-то время он просидел так, а затем тихо пробормотал:

– Тилань, поднимайся.

Парчовое одеяло позади императора Сюя зашевелилось, и оттуда постепенно показалась грациозная обнаженная женская спина, на которую изящно спадали длинные черные волосы. Она повернулась и в недоумении посмотрела на своего повелителя.

– Давай, развернись к нему. Вставай. – Император Сюй указал на Фан Цзяньмина. Тилань помедлила, но затем повернулась и встала. Парчовое одеяло соскользнуло с ее стройных гладких ног и упало на пол.

Фан Цзяньмин не отводил взгляд.

Император Сюй сказал:

– Посмотри на нее внимательно. Я подарю ее тебе. Или другую девушку, которая будет еще красивее, чем она. Тебе нужно только пожелать, и я дам тебе все, что есть в этом мире. Ты совсем не жаждешь любви? Тебе уже двадцать четыре года, а наследников все еще нет.

Фан Цзяньмин улыбнулся и ответил:

– Насколько я осведомлен, в нашем благородном роду Фанов не было ни одного мужчины, который бы умер своей смертью. Кто-то погиб на поле боя, а кто-то был убит в своем кабинете. Зачем же приводить ребенка в этот мир, если он все равно покинет его, скончавшись в муках?

Император Сюй злобно усмехнулся:

– Ну хорошо, хорошо. Поступай как знаешь. Можешь идти.

Евнух, дежуривший у входа, увидел, что князь Цинхай собирается покинуть дворец Спокойствия, и склонился перед ним. Ему стало любопытно, почему Фан Цзяньмин так долго находился в покоях, поэтому евнух украдкой взглянул на него. В этот самый момент юный князь Цинхай высоко поднял голову и посмотрел на предрассветное зимнее облачное небо.

– Сяо Лоцзы.

– Да? – Евнух вопросительно приподнял свои типичные для всех евнухов редкие брови.

– Ты непоколебимо предан императору. Молодец.

Сяо Лоцзы вежливо склонил голову и ответил с заискивающей улыбкой:

– Это естественно, господин. Такие, как мы, кастратами попадаем во дворец для того, чтобы служить императору. Мы не можем сражаться на поле боя и разделить заботы его величества, как это делают высшие чиновники или лекари. Все, что мы можем, – это верно служить и заботиться о нем.

– Это точно… Ты не возглавляешь войска и не занимаешься политикой. Можно считать тебя самым бескорыстным и не претендующим на власть человеком. – Князь Цинхай слегка улыбнулся. Он казался очень радостным.

Вскоре Фан Цзяньмин вернулся в Люшан, чтобы привести в порядок все дела на своих землях и усадьбах. Приехав обратно в Ванчэн, он больше не встречался с императором Сюем.

Четвертого числа второго месяца на високосный год правления под девизом Тяньсян князь Цинхай Фан Цзяньмин скоропостижно скончался от острого сердечного приступа. Посмертно ему была дарована императорская фамилия и титул князь Цзинъи, который обозначал, что он был добродетельным человеком и храбрым воином.

Прошло две недели. В один из самых холодных и мрачных зимних дней во дворце появился командующий тайной стражей императора – евнух Фан Чжу. Император Сюй сел в свою колесницу и направился проведать его. Дул сильный ветер. Просторный дворцовый сад был полностью занесен рыхлым снегом.

В той тусклой комнате было сожжено очень много древесного угля. Так много, что, когда открывалась дверь, чувствовалось только, как лицо обдавало обжигающим воздухом. Император Сюй тотчас снял свою тяжелую шубу, отдал ее в руки слуге и огляделся по сторонам. Комната была почти пустой, лишь в центре стояла одна низкая кушетка. Красный свет тусклого огня отражался от мертвенно-синей руки, свисавшей с кровати. Император Сюй поспешно подошел к ней, и резко поднял занавеску, и тотчас отшатнулся. Старший дворцовый евнух подбежал к императору и посмотрел ему в лицо, но не решился ничего сказать.

На мгновение в комнате воцарилась мертвая тишина. Было слышно только тихое потрескивание углей.

Старший евнух уже начал думать, что император Сюй лишился дара речи.