Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом

При Михаиле Федоровиче стали обязательными торжественные встречи или проводы послов при въезде в город большими отрядами конных и пеших людей. Поэтому он не только собирал для подобных встреч сотни бояр, дворян, стрельцов, разных чинов людей, но и обязывал всех состоятельных людей формировать дополнительные отряды из дворни. Состоятельные владельцы предоставляли для этой цели своих «даточных людей конных в цветном платье». И чем важнее был хозяин, тем больше даточных людей он посылал на встречу. Глеб и Борис Морозовы тоже выставляли своих даточных людей конных в цветном платье. Пока они были стольниками, их указывали в конце перечня тех, кто предоставил своих людей.

Свейских (шведских) послов встречали за Тверскими воротами на выезде из города (в марте и в ноябре 1626), 15 человек от Бориса, 10 – от Глеба. Турского Мурат салтана посла Фому Катакузина встречали у Москвы на Переславской дороге (декабрь 1627, май 1630), 22 человека от Бориса, 10 от Глеба[330]. Для встречи посла французского короля Людовика за Тверскими воротами в октябре 1629 г. оба послали по 20 человек. В феврале 1630 г. встречали свейского посла за рвом в слободе по Тверской дороге, оба брата послали по 6 человек. На встречу за городом послов венгерского короля Беклет Багра (май 1630) Борис послал 20 человек, а Глеб – 10.

Аудиенция иностранному посольству у царя Алексея Михайловича. Рисунок из книги А. Мейерберга «Путешествие в Московию», XVII в.

Как спальники, т. е. особо приближенные к государю люди, братья Морозовы должны были присутствовать и на всех посольских встречах, что и не упоминалось Разрядами. Но нередко на особо торжественные встречи и приемы стольников Морозовых по разряду назначали присутствовать в государевых палатах в числе бояр и окольничих. В феврале 1630 г. государь «указал у себя быти в золоте всем по росписи», в том числе и стольникам братьям Морозовым. На 17 февраля была намечена встреча свейского посла Антона Монира, на 21 февраля – быть в ответе послу, на 24 февраля – на отпуске. При очередном приезде Антона Монира, посла свейского короля Густава Адольфа, в мае 1631 г. прием состоялся в Золотой Меньшой палате. Бояре, окольничие, думные люди, стольники, стряпчие, дворяне московские, дьяки и гости сидели по лавкам в золоте и в горлатных шапках. Присутствовали на этой встрече и братья Морозовы[331].

В 1632 г. тесть Глеба Морозова князь Алексей Юрьевич Сицкой передал зятю еще одну приданую вотчину – Сетунского стану село Усово на реке Москве по Звенигородской дороге, которой до того владел сын Алексея Юрьевича князь Федор Алексеевич. Вероятно, сын скончался, не оставив наследников, и Алексей Юрьевич отдал вотчину дочери[332].

Жена Глеба Ивановича вошла в список важных родственных лиц, из которых составлялся список «приезжих боярынь», обладавших правом приезда к царице на обед по назначению в известные праздники или торжественные дни. Чин приезжих боярынь заключал в себе главным образом государево или царицыно родство, т. е. их родственниц по мужьям или по рождению. Но и приезжие боярыни рассаживались за столами, даже если бывал указ сидеть «без мест», с учетом их старшинства, по степени близости по родству. При этом родственницы царя всегда садились выше родственниц царицы, даже выше ее родной матери. В числе приезжих боярынь были и жены окольничих и стольников.

Авдотья Алексеевна Морозова как приезжая боярыня значится в дворцовых разрядах в июле 1634 г., когда ее звали на именины царевны Анны Михайловны. Звать боярынь ходили боярские дети царицына чина по списку, предварительно составляемому царицыным дворецким. Они получали всегда от боярынь обычное зватое, деньгами, а в чрезвычайных случаях, на родины и крестины, – подарками, более или менее дорогими, смотря по богатству или по угодливости самой боярыни. От царицына стола приезжим боярыням, как и от царского всем близким людям, рассылались обычные подачи. На родины царевны Евдокии Михайловны 9 февраля 1637 г. «ходили со здоровьем царицыны дети боярские к боярыням... К жене Глеба Ив. Морозова Кузма Яхонин даров ему было 2 рубля»[333].

Тем временем подрастал родившийся 10 марта 1629 г. царевич Алексей Михайлович. Был в те времена обычай, что царские дети после рождения находились на попечении мамки и других женщин, а с пяти лет переходили на руки дядьки «для бережения и научения». Это была боярская должность, на нее или назначали боярина, или переводили в боярский сан нужного человека.