Девять возвращений

— «Меж ими все рождало споры и к размышлению влекло…»

— Борис!

— Девятый «Б» пишет сочинение в стихах!

— Врешь!

— Честно! Ходят, рифмы ищут.

— Мы первыми должны были писать. Александра Викторовна обещала.

— Напишу пьесу, — заявил Борис — Действующие лица и исполнители: мать Гамлета — Вера Николаевна, Офелия — Майя Скурихина. — При этом Борис встал и поклонился в сторону Майки.

Майка в ответ тоже встала, поклонилась и положила на голову книгу.

Класс засмеялся.

— Первый могильщик… — Боря не успел ничего сказать, как класс хором закричал:

— Вадим Нестерович Лось!

Дверь открылась, и на пороге появился Лось. Рядом с ним Юра. Это было настолько неожиданно, что все — кто где стоял и сидел — застыли на местах. Майка — с книгой на голове.

Наступила тишина. Она повисла в воздухе живая. Ощутимая.

Лось тоже молча повернулся и вышел. Когда дверь за ним закрылась, ребята накинулись на Юру:

— Не предупредил! Ну надо же, а!.. Теперь — метеоритная обстановка! Борьба миров!

— Я сам его привел… Вы же говорили…

Витя, Юра и Лена шли вдоль Москвы-реки.

Большой Каменный мост горел голубоватыми огнями. Над открытым плавательным бассейном клубился пар. Поблескивали в снежном сумраке купола кремлевских церквей. На углу высокого серого дома горела надпись из красных стеклянных трубок: «Театр эстрады».

— Кто по барьеру до Большого Каменного?

— Скользко, Юра, зимой, — сказал Витя.

— Глохни.

И Юра впрыгнул на парапет набережной. За Юрой вскочил Витя. Дал руку Лене. Она тоже поднялась на парапет. Отправились гуськом, балансируя портфелями. Вдруг кто-то кричит:

— Лекомцев! Беляев! Ефремова! Остановитесь!..

Ребята остановились. К ним подошла Вера Николаевна.

— Что за выдумка? А у тебя, Лена, нога слабая. Забыла?

Ребята спрыгнули с парапета.

— У меня лучше нога.

— Лена растянула связки. И серьезно. Мальчишки, безответственные вы!

— Так она молчит.

— Ленка, чего ты молчала?

— Отправляйтесь, — кивнула Вера Николаевна. — По тротуару, как нормальные люди.

— И они отправились в смущении.

— Вас смутишь.

— Нет, почему же… Иногда…

— Не выдумывайте!

Ребята засмеялись и отправились по тротуару, как нормальные люди.

Около театра толпился народ: официальная премьера того самого спектакля — двое спорят…

— Я пошел, — сказал Витя.

— Куда?

— За троном. Договориться надо.

— Не пробьешься.

— Пробьюсь.

И Витя врезался в толпу.

— Василий Тихонович говорит, что работают установки, которые уничтожают тучи, туман. Облака уничтожают. А мне жаль, — сказала Лена.

— Облака?

— И облака, и снег. Тогда его не будет. Я и дождь люблю.

— Дождь не люблю, а снег люблю. — Юра положил на сугроб портфель и сел на него.

Лена положила портфель рядом и тоже села.

К театру подъехало такси, и из такси вышел известный артист.

Народ узнал, захлопал.

Его любили.

— Мне он нравится, — сказала Лена.

— И мне.

— Как ты думаешь, кого будет играть?

— Одного из тех двоих, конечно.

И вдруг совершенно неожиданно Юра спросил:

— Когда была жива твоя мама… ну, ты прости… она с тобой часто разговаривала?

— Что? — не поняла Лена.

— Разговаривала нормально, понимаешь?

Лена помолчала, потом сказала:

— Почему обижаешь Витю иногда?

На вопрос Юры она не ответила.

— Он всегда прав.

— И меня поэтому обижаешь? — Последние слова Лена сказала совсем негромко.

Юра вскочил:

— Мать свою я не люблю! Ее никто не любит!..

— Зачем ты так?

— А что? Она и тебя не любит. Отца не любила. И Вано не любит. Она себя любит!

— Юра! — Лена тоже встала с сугроба. — Ты не смеешь так о матери!

— Смею!

— Нет! — Лена взглянула ему в лицо. — Часто говоришь и делаешь такое, о чем потом жалеешь.

Юра ничего не ответил.

— Ждешь писем?

Юра молчал.

— Инна обижается, что не приходишь. И бабушка Фрося.

— Странно. Мой отец учился в этой же школе, а я не знал. Странно. Верно, Леша?

Она сняла перчатку, подула на пальцы.

— И мать училась. В параллельном. И тоже молчала.

Лена сказала:

— Давно было. Как и война давно была.

— Чего о войне заговорила?

— Девятый «А» ищет девятый «А».

— Сейчас придумала?

— Да. Но так должно было быть. А то один Витя со своими следопытами.

— Надень перчатку.

Лена надела перчатку.

— Замерзла?

— Нет, что ты!

— Великий ученый Шампольон еще мальчиком сказал: «Я прочту это, когда вырасту». И первый в мире прочел египетские письмена.

Лена улыбнулась.

— А мои письмена ты читаешь в своем дневнике?

— Прочту, когда вырасту! — Юра схватил Лену и посадил в сугроб.

— Ты с ума сошел! Юрка!

— Ничего подобного! — Юра и сам повалился в сугроб. — А великий ученый Шлиман еще мальчиком сказал: «Я найду Трою». И нашел ее!

Лена сидела, мотала головой, отряхиваясь от снега. Громко смеялась.

— И вообще, Майка Скурихина перед тобой просто фанера Милосская! И ничего больше!

— Юра, перестань. К нам, кажется, идет милиционер.

— Не милиционер к нам идет, а Витька.

К ним шел Тыбик.

— Чего сидите в снегу и орете?

— Диктую высказывания ученых. От формации к формации.

11

— Вано, можно к тебе?

— Да, конечно.

«Вано» — это была видимость дружеских отношений со стороны Юры, потому что сам Иван Никитович хотел быть с Юрой в настоящих дружеских отношениях. Но он понимал, что не имеет права добиваться этого. Этого должен был захотеть Юра.