Девять женщин Андрея Миронова

«…Я понимала, что мне нужно все время напрягаться, мне нужно самой ездить, мне нужно самой звонить, мне нужно самой что-то предлагать. А у меня патологически сложная была ситуация, папа очень болел, я ничего не успевала. Он умер в 1996 году. Я его похоронила. Мне было безумно сложно. Но Мария Владимировна не интересовалась этим никогда. Хотя я понимала, что не нужно соревноваться в этом, но все же думала: почему она меня не спросит, почему она мне не позвонит, понимаете? И я пришла к таким отношениям с Марией Владимировной – отчужденным. Если же ей позвонишь, она делает такие большие паузы тяжелые, все ждешь, когда она что-то скажет. Последнее время совсем не общались, даже когда она праздновала свой юбилей – 85 лет, она меня не позвала. Ну, я понимала ситуацию.

Когда умер Андрюша, она растерялась. А со временем ее стала мучить проблема – кому оставить наследство. Она все думала. Потому что особенной любви ни ко мне, ни к Кате она тогда не имела, главное для нее была ее семья, ее сын. А тут какие-то подъехали, да? Что с ними делиться – очень надо! И я сказала: «Мария Владимировна, вот как Андрюша жил, так и я живу. Ничего не нужно абсолютно, я вам советую: все, что у вас есть – отдайте в музей». И она радостно завещала все свое состояние Бахрушинскому музею и вздохнула свободнее. Действительно, ну а куда это все, с собой же не возьмешь? Вот «новые русские», у них наследство будь здоров. И тут уже родственники будут драться, когда будут миллионы долларов в Швейцарии лежать. А у Марии Владимировны – память о ее мужчинах, о ней, о времени, о целом веке. Вы же понимаете. И все равно больше всего суетятся по этому поводу окружающие. Я не уверена, что Катя беспокоится. Я тоже не беспокоюсь. А окружение, они создают по этому поводу волну.

Но ни Катя, ни я, ни наши дети никогда ни на что не претендовали – если говорить о наследстве Марии Владимировны. Единственное, на мой взгляд, – надо самостоятельно жить, достойно, достойно Андрюши, и ни в коем случае не втравливать его память в ненужные истории, которых вообще не было…»

Когда в ноябре 1997 года Миронова уезжала в больницу, ключи от своей квартиры на улице Танеевых она отдала Татьяне Егоровой. Но домой пожилая женщина больше не вернулась. А эта квартира стала мемориальным музеем актерской династии Мироновых, как указала в своем завещании сама Мария Владимировна.

Мама Андрея Миронова почувствовала себя плохо в семь часов утра 10 ноября, но в Центральную клиническую больницу ее привезли на «Скорой» только к десяти. У нее обнаружили обширный инфаркт миокарда в самом тяжелом варианте. Врачам удалось стабилизировать сердечную недостаточность. По их словам, Мария Владимировна мужественно переносила нечеловеческую боль и все время прекрасно держалась.

В реанимации актриса прожила двое суток. На третий день ей стало получше, и она даже пробовала шутить, самостоятельно присаживалась на краешек кровати. Но во второй половине дня ей вновь стало хуже. Мария Владимировна, видимо, поняла, что не выживет. Попросила пригласить к ней в палату самых близких и попрощалась с ними. Ночью ее сердце остановилось. В течение следующих полутора часов врачи пытались вернуть актрису к жизни, но тщетно.

Последний спектакль Мироновой назывался «Уходил старик от старухи», в котором ее героиня умирала. 26 октября она умерла на сцене в последний раз. Следующий спектакль был назначен на 16 ноября. Но до него актриса не дожила – умерла по-настоящему за три дня до этого, 13 ноября.

Волею судьбы этой женщине выпала нелегкая доля пережить не только смерть своего мужа и постоянного партнера по сцене Александра Менакера, но и сына – национального кумира страны Андрея Миронова. Мужа она пережила на 15 лет, сына – ровно на десять.

Первая жена Андрея: Екатерина Градова

Вплоть до смерти Андрея Миронова она продолжала играть в Театре сатиры. В кино Градова прекратила сниматься еще в конце 70-х. Ее последняя роль – воровка Светлана Петровна Волокушина в знаменитом сериале «Место встречи изменить нельзя» (1979). Впрочем, сама актриса утверждает, что единственной ее достойной ролью в кино она считает радистку Катю (Кэт) Козлову в сериале «Семнадцать мгновений весны» (1973).

В Театре сатиры последней большой ролью Градовой стала госпожа Соколова в спектакле «Последние» (1987) по М. Горькому. После чего она ушла из профессии, поскольку время тогда наступило малопригодное для духоподьемного искусства. В итоге Градова решила круто изменить свою жизнь – она ушла в религию. Впрочем, лучше нее самой об этом никто не расскажет. Вот ее рассказ: