Девять жизней

Миновав кованую арку, обозначающую вход на участок, Бенедикт приоткрыл парадную дверь и нерешительно заглянул внутрь. Полоска солнечного света прочертила линию на темном полу. К счастью, питейная пустовала, только щупленький служка флегматично протирал кружки за стойкой, прислушиваясь к оживленной беседе на кухне.

– Бене, ты, что ли? – Мальчишка прищурился и отложил полотенце. – Ну, заходи, чего встал?

Отчего-то не решаясь распахнуть дверь шире, бродяга протиснулся внутрь и торопливо прошаркал к привычному углу.

Паренек особо не торопился. Он еще немного повозился с кружками, побряцал посудой на полках и только после этого обратил внимание на гостя.

– Что у тебя? – бросил он через плечо и тут же нырнул под стойку. Что-то громко звякнуло, послышалась ругань.

– Четыре… – прохрипел Бене и закашлялся. Жажда буквально высушила его глотку. – Четыре четверти.

– Не густо, – мальчишка выбрался из-под стойки и бросил равнодушный взгляд на посетителя. – Есть грибная похлебка и немного пива с позапрошлого вечера. Похлебка холодная. Греть не буду, недосуг. Пиво выветрилось давно и, как мне думается, прокисло.

Бенедикт покорно кивнул. Ему ни раз приходилось совать в рот такое, на фоне чего холодный суп и старое пиво казались королевской едой. Разжав кулак, он с сожалением смотрел, как монетки, одна за другой, с глухим звоном падают на столешницу. Мальчишка только хмыкнул, пожал плечами и не спеша вышел из зала. Впрочем, вернулся он быстрее, чем мог бы. Оставив заказ перед гостем, он проворно смахнул деньги в пригоршню и вернулся за стойку.

– Хоть бы барахло постирал, – буркнул паренек напоследок. – Проветривать теперь…

Ел Бене медленно, пытаясь растянуть трапезу, хотя почти не ощущал вкуса. Голова напоминала пустой бочонок. Редкие мысли крутились в ней вяло, словно в студне. Так всегда случалось после очередной попытки.

– Восьмая. Неудачная, – констатировал он, словно подводя черту.

Бене не знал, что с ним творилось. Он хотел смерти Иворна Хонны, жаждал ее всеми фибрами своей измученной души. Каждый вечер, устраиваясь на ночлег в какой-нибудь полуразрушенной лачуге, он обдумывал, строил новые планы, просчитывал варианты. Да, считать у него получалось хорошо. Под звонкий скрежет точильного камня о нож Бене мысленно перерезал Иворну глотку, вешал его, топил, проламывал череп увесистым булыжником… Он перебрал сотни самых изощренных способов убийства и ни разу не колебался. В своих фантазиях. На деле же все оказывалось куда сложнее. Как ни старался, он просто не мог заставить себя сделать это, не мог пересилить себя.

– Тряпка. Бесхребетный выродок.

Он откинулся на спинку стула, влил в себя остатки теплого пива и прикрыл отяжелевшие веки. Ему нужен был отдых. Всего лишь краткая передышка, когда не надо никуда бежать, вкалывать в доках, надеясь на честность нанимателя, клянчить мелочь. В эти минуты он мог притвориться, что все не так уж и плохо. Мог перенестись из Тихого Города в одно из заведений Торгового квартала у самых крепостных стен. Мог представить обжаренную на углях телятину вместо вчерашней бурды. Мог оставить щедрые чаевые и…

– Ни хера вы не можете, выродки!

Бенедикт вздрогнул, едва не упав со стула, и распахнул глаза. Все-таки он задремал. Непростительная глупость! Следовало доесть и, не привлекая внимания, убраться подальше. Крики никогда не доводили до добра, даже если кричали не на него.

– Хонна, Хонна, Хонна! – снова послышалось с кухни. – Заткнитесь оба! Что за уроды… Где он ее прячет, а?! Ну? Чего молчите?

Кто-то робко ответил на гневную тираду, но звон кастрюль не позволил расслышать слова.

– Да заткнись ты! – Некто распалялся все сильнее. – Если я не верну ее вовремя, то посажу жирное пятно на свою репутацию! Можете вы это понять или нет?! Что сложного?! Вот ты мне скажи, что в этом сложного?

– Наверное, ничего, босс, – громовым раскатом прогрохотал новый голос.

– Вот! Даже этот олух знает, что к чему. Вы же… – монолог прервала краткая пауза. – Рогри, бестолочь, кончай уши греть! Лучше плесни чего-нибудь.

Дверь в кухню распахнулась, и в зал ворвался управляющий. Взмокший, растрепанный и красный, как редис, он впопыхах зацепился за стул и, едва устояв на ногах, ухватился за стойку.

– Мика! Мика, чтоб тебя!

Служка выбрался из чулана, что-то опрокинув по пути, и озадаченно покосился на Рогри. В руках он сжимал коротенький ножик и наполовину очищенную картофелину.

– Так, – корчмарь выпрямился. – Быстро в погреб! Принеси… – он задумался, – принеси красное сухое из… хотя нет, лучше белое…

Рогри мельком окинул зал взглядом и внезапно запнулся. Глаза его округлились то ли от удивления, то ли от ужаса, то ли от всего сразу.

– Бене, – выдохнул он. – Чтоб тебя… Бене, выметайся отсюда! Живо! Это ты его пустил? – яростный взгляд пригвоздил служку к стене.

– Ну…

– Козлина ты тупая! Неужели нельзя пораскинуть своим куриным мозгом? А ты чего сидишь?!

Бенедикт с сожалением посмотрел на остатки похлебки. Уж очень дорого встал ему сегодняшний завтрак. Но выбирать, опять-таки, не приходилось.