Девять жизней

— Мне вот интересно, откуда ты все это знаешь? — с удивлением спросила я. Услышанное казалось полным бредом, — Ты еще вчера даже не знал, что в моих когтях есть яд!

— Я чувствую твои эмоции, а Матрена — эмоции Марка. И… связь между вами для нас очевидна. Сейчас его жизнь в твоих руках.

— И что я должна сделать? — спросила, ошеломленная пониманием, что все это время домовые знали, кем мы с Марком приходимся друг другу.

А я ведь даже не подумала подробнее расспросить Матрену, что же тогда случилось между супругами! Хотя это очевидно!

— А вот этого я не знаю. Ты должна сама понять, почувствовать. Иди к нему. Попытайся простить, ослабь яд и слушай сердце. За малышку не переживай — присмотрим, отвлечем.

Нафаня исчез, посчитав, что сказал достаточно, а я присела на кровать и задумалась. Выводы напрашивались неутешительные.

Во-первых, я идиотка, не замечающая ничего дальше собственного носа. Проигнорировать такой источник информации как домовые! Даже хуже, просто, не вспомнить о нем…

Во-вторых, дар Милы, необычайно сильный для такого возраста. Девочка уникальна, ее нужно беречь как зеницу ока.

В-третьих, Марка придется спасать, раз малышка чувствует, что он сможет помочь. Да и я тоже это… чувствую.

Но это уже, в-четвертых, и разбираться с этим я буду позже.

Ведь есть еще и в-пятых. Лучик надежды «тонкий, но прочный» о котором так спокойно говорил домовой, и с трепетом размышляла я. Волосок, на котором висит жизнь такого сильного и могущественного фрайи!

Сердце дрогнуло и я, ведомая внезапно пришедшей мне в голову мыслью, направилась в комнату Марка.

Подойдя к двери, я нерешительно замерла, но услышав стон, мгновенно влетела в комнату, даже не постучавшись.

Марк метался в бреду на такой знакомой широкой кровати. Он был бледен, все тело покрывали капельки пота, черты лица заострились, а раны выглядели просто ужасно — они гнили, вся кожа вокруг них воспалилась и потемнела….

Я стояла, пораженная, не в силах даже пошевелиться.

Мужчине не просто было плохо — он умирал. Я убивала его.

О, боже, как так получилось, что из нежных любовников мы превратились в яростных врагов, готовых поубивать друг друга? Это не правильно, так не должно быть!

— Нафаня! — позвала я домового, — Быстрее сюда!

Домовой не заставил себя ждать — тут же появился и вопросительно смотрел на меня.

— Принеси аптечку и то специальное зелье, что своей Маргоше даешь, а еще ветошь какую-нибудь и таз водой — обтереть его надо, — приказала я, не отрывая глаз от мужчины.

Нафаня без лишних вопросов исчез и появился уже через несколько минут.

— Вот, хозяюшка, — домовой аккуратно поставил таз с водой на тумбочку, рядом сложил ткань и лекарства, — Если еще чего понадобится, зови.

Я просто кивнула и занялась раной: промыла, продезинфицировала, наложила мазь и повязку. Все это время про себя как мантру повторяла: «Я прощаю тебя.… Живи…»

Потом обтерла больного влажной тряпкой и поменяла постельное белье. В какой-то момент я поняла, что злость на мужчину исчезла, и ей на смену пришло сочувствие. Мне уже не нужно было уговаривать себя, желание, чтобы он выздоровел, стало вполне искренним.

Выполнив необходимые процедуры, устало присела на кровать. Мужчина вроде бы притих — перестал метаться, с лица исчезла маска страдания. Я коснулась рукой его лба и застыла от ужаса. Он был ледяной! Руки, ноги, торс — казалось, все закоченело!

Попыталась проверить дышит ли он, но так ничего не поняв, стала искать пульс. Не нашла. Паника накрыла с головой. Нет! Он же только что, пару минут назад, ворочался и стонал! Почему ему стало хуже? Я же простила его! Вне всяких сомнений простила!

Что это у меня за яд, если практически бессмертный Магистр фрайи не может нейтрализовать его?

Что же делать?! Может быть, непрямой массаж сердца поможет? Я лихорадочно копалась в памяти, пытаясь вспомнить последовательность действий. Перед глазами всплывали какие-то мутные картинки с инструктажем…. Один человек лежит на спине, второй нависает над ним, руки первого, сложенные определенным образом, надавливают в центр грудной клетки второго….

Я встала коленями на кровать, нависая над мужчиной, ладонь правой руки положила на солнечное сплетение, ладонь левой — сверху, используя не только силу рук, но и массу тела начала отсчитывать нажатия. Раз, два… пятнадцать… тридцать. Теперь закрыть пальцами нос мужчины, обхватить губами рот и сделать два выдоха….

Я успела сделать только один, когда сильные ладони сжали мои бедра, потянули, и я оказалась лежащей на мужчине. Попытка подняться не удалась — одна рука Марка с силой сдавила ягодицу, прижав к себе, а пальцы второй, закопавшись в волосы, надавили, заставив наклонить голову ближе к мужскому лицу.

Когда рот Марка коснулся моих губ, по телу пробежала целая толпа мурашек. Я прикрыла глаза от удовольствия, понимая, что совершенно не хочу сопротивляться и, скорее всего, не буду. Главное — он живой: горячий, активный… ах!