Девять жизней Роуз Наполитано

Люк тяжело вздыхает. Он с упреком скрещивает руки на груди и нетерпеливо смотрит на меня.

Мое чувство вины исчезает.

* * *

Спустя пару дней мы с Томасом, держась за руки, идем по вечернему городу.

– Я пока не хочу, чтобы ты шла домой.

Уже поздно и темно, ночь словно покров, словно надежное убежище; кажется, что никто нас не замечает. А мы как дети, которые натягивают одеяло на голову и верят, будто никто их не видит. Знаю, это рискованно. На пути в любой момент могут встретиться знакомые. Друзья Люка или мои.

О Томасе я никому не рассказывала. Ни Дениз, ни Райе, ни даже Джилл.

– И я пока не хочу домой, – отвечаю я.

Там мне все напоминает о реальности. Легко забыться, пока я с Томасом.

Мы только что поужинали, много обсуждали нашу жизнь, говорили о прошлом, о том, почему он одинок, а я нет, о его младшей обожаемой сестренке, о том, как Томас вырос в горах, но, повзрослев, понял, что предпочитает, как и я, побережье, о его работе – он профессор социологии, – которая похожа на мою, но в то же время совершенно другая. Он изучает наркоманов и зависимость, обстоятельства, что к ней приводят, различные программы восстановления и тех, кто ими руководит.

– Значит, я пока не пойду домой. Еще рано.

– Разве тебя не ждут?

Томас никогда не упоминает Люка, по крайней мере напрямую. Я тоже не произношу на свиданиях имя мужа. Мы не договаривались, просто так вышло.

– Могу остаться еще ненадолго, – говорю я.

Однако то, что Люк уехал на съемки в Бостон, не рассказываю. Раньше муж постоянно пропадал на работе, но когда я забеременела, командировки почти прекратились. Это сводит меня с ума: то, как я с нетерпением жду отъезда Люка, чтобы увидеться с Томасом и неспешно поужинать. То, что, вообще-то, могу остаться до утра и никто не узнает.

Но разве я хочу этого?

Да. Нет. Не знаю.

– На сколько именно? – спрашивает Томас.

– На некоторое время, – туманно отвечаю я.

Я знаю, на что могу решиться – на что мы можем решиться, – если сообщу точно. Это мне и мешает признаться, что Люка нет дома.

Мы с Томасом еще не переспали. Пока. Я постоянно думаю об этом с нашего первого свидания, но почему-то боюсь сделать этот шаг. Будто если ограничусь поцелуями или пару раз пообжимаюсь в темном углу бара – значит, не изменяю. Будто я, Роуз, ничего такого не делаю или могу каким-то образом все отменить. Но если мы с Томасом перешагнем черту или я позволю нашим отношениям зайти дальше, возврата к прошлому не будет. Все станет реальностью.

Начинается дождь. Томас затаскивает меня под навес соседнего дома, обнимает. Свитер у него мягкий, от моего спутника пахнет кедром, деревом и туберозой.

– Хотел предложить прогулку в парке, но, похоже, идея так себе. – Он высовывает руку за край навеса. По ладони стучат капли. – Можем выпить где-нибудь кофе.

– Давай, – отвечаю я.

Обнимаю его, прижимаюсь щекой к груди, вдыхая запах. Поднимаю взгляд и вижу: Томас вновь смотрит на меня так, что во мне загорается желание. Я притягиваю его за шею к себе, и мы долго и глубоко целуемся. Узкая улочка, где мы укрылись под навесом, безлюдна и тиха, слышно лишь шум дождя. Но когда мы отстраняемся, я все же тревожусь, не заметили ли нас. Озираюсь, пристально изучаю тротуары.

– Мы могли бы пойти к тебе, – предлагаю я. Сердце колотится от предвкушения и страха. Что я творю?

– Хорошо, – удивленно соглашается Томас.

– Если хочешь…

– Хочу.

* * *

Томас отпирает дверь, распахивает ее, включает свет.

Мне было интересно, как он живет. У него строгий порядок и чистота? Или бардак? Книжные полки, как у меня, в два ряда уставленные до потолка, ведь он учился в аспирантуре и получил степень? Большая кровать или скромных размеров? Спальня совершенно мужская, синяя, серая или в темных тонах? Что нового я узнаю о Томасе, заглянув в его холодильник?

Подбегает небольшой рыжий кот; Томас треплет его по голове и говорит:

– Привет, Макс. Познакомься с Роуз. Веди себя хорошо.

Макс с подозрением смотрит на меня, бодает головой мои ноги, мяукает и убегает.

– Всегда хотела завести кошку, – заявляю я. Мы с Люком пару раз это обсуждали, но так и не решились.

– Он опасается незнакомых, – продолжает Томас, – но когда-нибудь привыкнет.

«Когда-нибудь» – это сегодня или через несколько месяцев? А может, лет? Мне любопытно, думает ли Томас о нас в долгосрочной перспективе, однако спрашивать я не готова. Я ведь и сама не задумывалась об этом. Да и как можно? Я же беременна, причем не от него.

Задвигаю эту мысль подальше.

Томас направляется в кухню, объединенную с гостиной, достает бутылку красного вина, штопор, бокалы. Я между тем осматриваюсь. На стене – фотографии Томаса, с ним, кажется, родители и сестра. Маленькая, симпатичная, темноволосая девушка похожа на брата. Они одинаково широко улыбаются, их лица и глаза радостно светятся. На одном из снимков Томас с парнями – наверное, это друзья из университета; он мне о них рассказывал. Кадры явно любительские, не такие, как у нас дома. Мне они нравятся. Приятный контраст с тем, к чему я привыкла.