Девять жизней Роуз Наполитано

Одна из глупых привычек, которые ты любишь в человеке просто потому, что он самый дорогой на свете.

Я так увлеклась собственным набором роллов – куча лосося, немного с угрем, немного с желтохвостом, – что не обратила внимания на серьезный тон мужа.

– Поделись со мной тунцом, – рассеянно говорю я, указывая палочками на его тарелку. – У тебя их по меньшей мере два десятка.

Люк берет пряный хрустящий ролл и кладет мне.

– Ты хоть слышала, что я сказал, Роуз?

Я улыбаюсь.

– М-м, наверное. – Я расслаблена, наслаждаюсь праздничным ужином. На прошлой неделе снимки Люка впервые опубликовали газеты по всей стране. С тех пор ему начали поступать предложения более престижной работы. – Извини. Так о чем ты?

– Я много думал о детях, – говорит он.

Я откидываюсь на спинку кресла.

– О детях? – Я потрясена, само упоминание об этих созданиях будто появление единорога среди ресторанной публики. Невероятно.

Люк кладет палочки на небольшое блюдечко для соевого соуса.

– Возможно, ты все же когда-нибудь изменишь мнение насчет ребенка? Ну, знаешь, чтобы в нашей жизни появилось нечто большее, помимо работы и друзей… Я тут подумал… кхм… мы можем снова обсудить этот вопрос.

Он говорит это так отрывисто, так многословно, что, если бы нечто подобное написал в докладе один из моих студентов, я бы оставила пометку с требованием переписать для ясности.

Хуже всего, что я ненавижу подобные вопросы. И Люк знает, как сильно я их ненавижу.

Когда я сообщаю людям, что не хочу детей, что мы с Люком не планируем их заводить, меня всегда награждают особенным взглядом. Потом говорят нечто снисходительное, якобы, став матерью, я пойму, в чем мое предназначение. Словно мы, женщины, по определению должны быть только будущими матерями. Словно повзрослеть, стать женщиной можно лишь через материнство. Будто это скрытое генетическое заболевание, которое проявляется по достижении определенного возраста. В конце концов женщины понимают, что оно было заложено в них с самого начала, просто не сразу дало о себе знать.

Меня это бесит.

Люку никто ничего подобного не говорит.

Приподнимаю брови, чувствуя, как они взлетают на лоб.

– Поменяю мнение насчет ребенка? – Голос становится на октаву выше. – Эй, мы вообще знакомы?

Я смеюсь. Шутка не удалась. И вновь я замечаю, какой серьезный вид у Люка.

– А что, ты передумал?

Люк берет долгую паузу. Этого хватает, чтобы меня замутило. Я тоже откладываю палочки, но делаю это слишком торопливо: одна из них падает со стола на пол. Я не тружусь наклониться и поднять ее.

– Ну… Я тут подумал: мне бы хотелось, чтобы у нас был ребенок, – отвечает Люк.

Я приоткрываю губы. Прерывисто дышу, рот пересыхает.

– Хотелось бы?

Он пожимает плечами.

– Просто переживаю, что, если не заведем ребенка, с возрастом об этом пожалеем, – медленно, отчетливо проговаривая каждый слог, произносит Люк.

Промчавшийся мимо официант кладет на стол еще один набор палочек. Я вся словно горю. Не знаю, что ответить. Вернее знаю, но если произнесу это вслух, ссора неминуема.

Но потом я вижу на лице мужа печаль и протягиваю через стол руку, глядя ему прямо в глаза.

– Ты знаешь, как я к этому отношусь, Люк. Не хочу заканчивать вечер ссорой. Я очень тебя люблю.

– Роуз… – Люк так тяжело вздыхает, что кажется, он вот-вот рухнет на стол. – Я тоже не хочу ссориться.

На самом деле я намеревалась закрыть эту тему. Но, похоже, Люк понял все по-своему.

– Ты можешь просто об этом подумать? Насчет ребенка? О том, чтобы изменить мнение? Когда мы с тобой начали встречаться, я говорил, что не хочу детей, и в то время правда в это верил. Мне и в голову не приходило, что мои чувства станут иными. Но потом у Криса родился малыш, – продолжает Люк, объясняя, как на него повлияло то, что его приятель из колледжа стал отцом. – А потом я фотографировал семьи других друзей, которые обзавелись детьми. И теперь только и думаю, что было бы, если бы мы с тобой родили ребенка… Разве не чудесно посмотреть, каким выросло бы наше дитя? Тебе не кажется, что наш малыш стал бы потрясающим?

Нет, нет, нет. Потому что я никогда не хотела ребенка.

– А тебе этого не хочется?

Нет. Ни за что. Никогда.

Я изо всех сил стараюсь услышать мужа, принять его доводы, почему он все же передумал. Аргументы Люка кажутся абсолютно разумными. Они такие и есть. Я понимаю, как вышло так, что в двадцать ты веришь в одно, а с течением времени осознаешь, что совсем в другое.

Проблема не в этом: Люк хочет, чтобы я прониклась его доводами и перечеркнула собственные принципы, которые диктуют мне совершенно противоположное. Ради осуществления новой мечты Люка – завести детей – я должна стать той, кто ему этих детей родит.