Девятая печать

– Тише, девочка, тише. Что ты так всполошилась? – иингу протянула к ней руки в извечном успокаивающем жесте. – Стоит ли переживать за…

– А вот здесь остановитесь! – Нэйта упреждающе выставила вперёд ладонь. – Иначе сильно пожалеете. Как я поняла, я нужна вам, так? – Руис неохотно кивнула в знак согласия. – Ну так вот, а вы мне нисколечко! Да, представьте себе, ни на вот столечко, – для наглядности она отмерила на мизинчике, насколько ей нужны загадочные и высокомерные родственники.

– Хорошо, мы готовы тебя слушать.

– С этого и нужно было начинать, и не здесь, а там в парке.

Не перегибала ли Нэйта палку? Возможно, но остановиться не могла. В конце концов, ведь и правда, не она в них нуждается, а наоборот. Значит, и нужно разговаривать с ними с позиции дающего, а то слишком уж самонадеянны эти нежданные-негаданные предки-родственники.

– Посланник Пеленгорин был груб с тобой? – мягко спросила Руис.

Значит, тот чудик в клинике – посланник иингу Пеленгорин. Интересно, куда он посланник.

– Груб? Да я вообще подумала, что он сумасшедший!

– Мы можем как-то исправить его оплошность?

– Ах, вот как это у вас называется, оплошность, – хмыкнула Нэйта, – а я думала, похищение.

– Нэисграттен, прости, Нэйта, – уловив предупреждающий взгляд, исправилась иингу, – можно ли назвать похищением возвращение домой, к истокам?

– Домой?! – невольная гостья готова была задохнуться от возмущения. – Вот этот склеп, – она обвела руками тоскливые пожелтевшие стены, – вы пытаетесь назвать домом? Моим домом?!

– Долгие поколения этот, как ты говоришь, склеп, является домом иингу, твоих предков.

Всё же предков. Что ж, с этим ничего не поделать, остаётся только принять.

– Ладно, не будем уходить в никому не нужные словесные дебри. У меня есть вопрос важнее. Где тот мужчина, который прибыл со мной? – Нэйта решила показать свою уверенность в том, что Филипп переместился с ней, а разлучили их уже здесь, на станции. – Я должна знать, что с моим мужчиной всё нормально, – пожалуй, свою позицию нужно обозначить именно так.

– С ним всё нормально, – уклончиво ответила Руис. – Его не обижают.

– Я хочу с ним встретиться!

– Это нерационально.

– Нерационально для кого? Для вас или для меня и Филиппа? Я хочу его видеть! – ох уж эти иингу, обязательно их нужно подстёгивать угрозами.

Руис словно прислушалась к чему-то, слышному только ей, потом согласно кивнула и, вновь улыбнувшись своей тщательно выверенной улыбкой уставшего психиатра, проговорила:

– Хорошо, ты увидишь его. Пойдём!

На этот раз выход чпокнул совсем в другой стене, ну и ладно, Нэйте всё равно, в какую дверь выходить, хоть в потолочный люк, лишь бы её привели к Филиппу.

И опять всплыло слово унылость. Унылые пустые коридоры, унылые пожелтевшие от старости стены. Как ещё обитатели этой тюрьмы не сошли с ума? Или всё же, сошли?

Как же долго они идут. Поворот сменялся поворотом, спуск подъёмом. Наконец, Руис остановилась перед ни чем не примечательной стеной и приложила к ней руку. Раздался уже знакомый звук. Часть стены исчезла. Показалась ли Нэйте гаденькая улыбочка на лице её сопровождающей? Впрочем, некогда об этом думать, Филипп ждёт.

Такое же скучное помещение, в котором очнулась она сама. Такой же одинокий выступ-топчан в стене, только немного шире. Понятно, для чего он шире. На этом, скажем так, ложе, крепко обнявшись, лежали двое. Филипп и какая-то женщина. Абсолютно голые.

– Руисграттен? – женщина бесстыдно потянулась и довольно улыбнулась. – Что, моё время уже закончилось?

Если бы в их комнатках-клетушках были настоящие двери, Нэйта хлопнула бы дверью со всей силы и ушла. Но двери не было. Была лишь та ехидная улыбочка Руис. И Филипп. Он не шевелился. А уж Нэйте ли не знать, как чуток его сон.

– Да, милочка, ваше время закончилось, можете быть свободны, – Нэйта постаралась кивнуть как можно спокойнее.

«Милочка», ничуть не стесняясь собственной наготы, поднялась, собственнически провела по неподвижному мужскому телу ладонью и отошла в сторону.

– Что с ним? – Нэйта подбежала к Филиппу.

– Умаялся и спит, – самодовольно сообщила голая дамочка. – Я пойду? – этот вопрос относился уже к Руис.

– Да, конечно, Мирисграттен, ты можешь быть свободна, – милостиво кивнула сопровождающая. – Нэйта, пойдём и мы? Мужчина устал. Мужчина должен отдохнуть.

– Я никуда не пойду!

Глаза Руис начали нехорошо темнеть. Злится? Ничего, Нэйта тоже сейчас не в самом благодушном настроении.

А чего это так быстро исчезла Мирисграттен? И куда только подевалась её томность. И во взгляде Руис читается больше не гнев, а страх. Так испугались слов? Ах, нет, не слов, а сгустка первозданной тьмы, клубящейся вокруг ладоней Нэйты. Надо же, а Филипп говорил, что это заклинание высшего порядка, и даётся оно только инициированным тёмным магам не ниже одиннадцатого ранга.

– Нэйта, – голос дамы, так старавшейся казаться милой, прерывался от волнения, – ты только не волнуйся. Только не волнуйся. Ничего страшного не происходит. Всё решаемо. Сейчас принесут поглотитель, и ты отдашь ему избытки тьмы.