Девятая печать

– Ниже по положению? – зло спросил Филипп. – Да, мы ниже, можно сказать, совсем на земле! А вы на высоте, на недосягаемой высоте! И что? Вы здесь счастливы? Счастливее самой обычной овцы, мирно щиплющей травку на самом обычном пастбище? Вы, чьи предки могучей дланью изменили жизнь целой планеты? Чувствуете себя богами?

– Филипп, пожалуйста, не надо, Филипп.

– Прости, любимая, сорвался. Все эти псевдобоги с их дряхлой станцией не стоят и одной твоей слезинки, – мужчина крепко прижал её к себе. – Не плачь, а? Ну ведь не стоят же, правда?

– Вам не стоит расстраиваться, Нэисграттен, ведь вы – ко-иингу.

Одно из двух: либо у Руис совсем нет чувства такта, либо ума. Глубоко вдохнуть, задержать воздух, выдохнуть. Ещё раз. Кажется, отпустило. Желание проклинать и убивать никуда не исчезло, но хотя бы уменьшилось.

– Руис, я уже говорила, что мне вас жаль, так вот, ваших детей мне жалко ещё больше, – устало прикрыв глаза, проговорила Нэйта. – Они же лишены самого элементарного!

– У них есть сила и знания, – гордо сообщила Руисграттен.

– Ну да, ну да, это куда важнее босоногого детства. И куда вы прикладываете свою силу? Где используете знания? Точно знаете, какая санитарная комната свободна?! А знаете ли вы, что такое синее небо? Как пахнет весенний лес? И чем тот запах отличается от запаха осеннего леса? А снег? Вы ловили когда-нибудь его языком? Ваши дети прижимали к груди новорождённых котят? Болтали ногами над речным обрывом? Эх, да о чём это я, – Нэйта безнадёжно махнула рукой.

Спорить совсем не хотелось. Хотелось оказаться дома, непременно в саду, вдохнуть настоящего воздуха, услышать смех Макара. Почему-то казалось, что дети-иингу и смеяться-то не умеют.

– Ну что, куда теперь? Посмотрим инженерные узлы? – бодро, как будто только что не было никакого тяжёлого разговора, спросила сопровождающая.

И что в тех узлах? Показать уровень доверия? Хотя, Учителю это может быть интересно, а Нэйте всё равно.

– Вы упоминали обзорную площадку, – Филипп тоже не заинтересовался техническими устройствами пришельцев.

– Да, конечно, – соглашаясь, кивнула Руис. Она приложила руку к стене, открывая проход в новое помещение.

Темно. Странно, в других залах свет загорался при открытии дверей. Руис вновь приложила руку к стене. Что это? Противоположная стена посветлела, и на ней появился рисунок. Огромный полукруг на фоне звёздного неба. Карта? Или планета? Их Планета. И стена – вовсе не стена, а огромное окно? Надо же, самые настоящие океаны и материки! И облака над ними. Зелёные пространства, необитаемые пустоши. Мёртвый материк, как напоминание о тех, давних событиях, инициированных иингу. Как же быстро сменяется картинка. Планету накрывала приближающаяся ночь. Ночь, озарённая отдельными точками и целыми полями огней. Завораживающее зрелище. Какой же он маленький, их общий дом.

– Оно не разобьётся? – Нэйта осторожно коснулась рукой прозрачной поверхности.

– Это обзорный экран, мы здесь в полной безопасности.

– Красиво, да? – так хотелось обнять и защитить свой мир, показавшийся в этот момент особенно хрупким.

– Волшебно, – шепнул в волосы Филипп. – Но там, внизу, всё равно лучше!

Кто бы спорил.

Руисграттен ещё несколько раз пыталась заговорить с Нэйтой, но та либо отвечала односложно, либо вовсе отмалчивалась. Дом, там, внизу её дом. Там её друзья и родные. Там её Макарушка, которого можно смело назвать сыном, даже если Филипп не предложит продолжить отношения. У Макара будет детство, самое лучшее детство во всех мирах.

Ничего не добившись, сопровождающая тихо исчезла, дав им возможность побыть наедине друг с другом. Возможно, оценить, как хрупок и их дом.

В зале стояла тишина. Медленно поворачивалась внизу Планета. Или это Станция кружила вокруг неё? Неважно. Это так завораживающе.

– Филипп, а где наш дом? – спросила Нэйта, задумчиво водя пальцем по стеклу-экрану.

– Видишь то скопление огней? – он указал на одно из самых ярких пятен. – Это наш Магорат. Район, в котором находится наш дом, находится на западе.

– Макар нас ждёт. Знаешь, он просил называть меня мамой. Ты позволишь?

– А ты согласна? Принять проклятого некроманта с ребёнком? – вроде бы вопрос прозвучал и шутливо, но почему так напряглась грудь, к которой Нэйту крепко-крепко прижали.

– Некроманта, говоришь? Не знаю, не знаю, но ребёнка точно возьму.

Перестал дышать. Обиделся? Поверил?

– Филипп, Филипп, какой же ты обидчивый, – Нэйта развернулась и уткнулась лицом ему в грудь, где под установившейся печатью мощно стучало сердце.

– Я не обидчивый, я боязливый, – ничуть не стесняясь признания в немужских чувствах, сообщил некромант. – Раньше у меня был только один страх – потерять Макара. Теперь добавился ещё один – ты. Знаешь, родная, любовь – это не только наша сила, она так же и наша слабость.

***

{Филипп Ферран, некромант}