Девятая рота. Факультет специальной разведки Рязанского училища ВДВ

А пока мы бодро шагали по центральной дороге, которая вела к выходу на КПП и одновременно — к столовой. Атмосфера невероятного счастья владела этими короткострижеными пацанами. Не нарушали общего настроения своих подчиненных и командиры рот: старшие лейтенанты Крикунов и Алымов, а также старший лейтенант Солуянов. Последний впоследствии стал Героем Советского Союза.

Теперь это место в училище называется аллея Героев, а некоторые из тех юношей, что шли тогда здесь в далеких 1976-м и других годах, остались тут навеки отлитыми из бронзы памятниками.

После приема пищи наш взвод под командованием уже сержанта Будилова направился на кафедру иностранных языков. Если не считать экзамена, мы здесь в таком составе были впервые и едва разместились в единственном большом классе. Несколько минут мы сидели в ожидании, наконец дверь открылась, и тут же прозвучала команда «встать, смирно!». Мы дружно загрохотали стульями и замерли. В класс вошла делегация из нескольких офицеров. К нашему удивлению, ее возглавлял полковник в общевойсковой форме. Грубые черты лица придавали ему брутальности и, как мне тогда показалось, суровости. Он по-свойски махнул рукой, и мы уселись на места. Представился он полковником Лаврёновым.

Офицер расположился за преподавательским столом, внимательно оглядел сидящих перед ним пацанов и начал говорить.

Как мы узнали значительно позже, это был будущий начальник 5-го управления ГРУ, или, как его называли в местном обиходе, «директор спецназа», а на тот момент он занимал должность заместителя начальника направления.

Говорил Лаврёнов недолго, после общих и ободряющих фраз он произнес: «Вопросы есть?» Сначала воцарилась тишина, а потом чей-то робкий голос спросил: «Скажите, пожалуйста, а куда мы поступили?»

Полковник помолчал, нахмурил и без того мрачноватое лицо и как-то внушительно и серьезно сказал: «А вот это вам, ребята, знать еще рано». Вот тут мы поняли, что иностранный факультет к языковой деятельности, похоже, имеет опосредованное отношение, а предстоит нам нечто более важное и ответственное.

* * *

Семь лет спустя.

Афганистан, провинция Кабул, 1983 год.

Жара наступала, вода кончалась. Провизии изначально много не брали. Кончались и терпение, и силы, в основном моральные. Ничто так не выматывает, как долгое ожидание и бездействие, а еще неизвестность. Группа старшего лейтенанта Ганчука уже четвертые сутки находилась в засаде, увы, безрезультатно. По информации, исходившей из мутных недр Царандоя, здесь должен был пройти караван душманов с боеприпасами и вооружением.

Умело оборудованные позиции хорошо скрывали бойцов от постороннего взгляда, но не могли уберечь от солнца и жары. На вероятном пути прохода противника Валентин распорядился установить осколочную мину направленного действия МОН-50. Сейчас он лежал на спине за большим валуном и смотрел в небо, внимательно прислушиваясь к каждому шороху, лишь изредка посматривая вниз по склону.

Бойцы дремали после напряженной ночи, ведь именно темное время суток было самым вероятным для появления «духов». Мучила жажда. Ганчук облизал сухим языком потрескавшиеся губы и посмотрел на часы. До эвакуации группы оставалось 85 минут, уже скоро можно собираться и выходить на точку «забора», благо это было совсем рядом.

Валентин достал фляжку с теплой водой, поболтал ею в воздухе и начал отвинчивать пробку. Бойцы радостно оживились — пить разрешалось исключительно по команде, а действия старшего лейтенанта означали, что распоряжение вот-вот прозвучит. Так оно и случилось. «По три глотка», — определил норму командир, но сам сделал только один.

Вдруг все замерли. Внизу послышались осторожные шаги. Ганчук посмотрел в узкую щель между камней и, скорее сам себе, прошептал: «Не стрелять». Между камней в полный рост двигалась группа вооруженных автоматами «духов», а также несколько вьючных животных.

Лежавший рядом сержант осторожно зажал в кулак портативную подрывную машинку ПМ-4, перевел выключатель в режим «взрыв» и приложил ладонь к толкателю. Все бойцы изготовились к бою, однако было необходимо выждать и дождаться сам караван, и он не замедлил появиться.

«Огонь», — скомандовал Ганчук, боец ударил ладонью по толкателю ПМ-4, грохнула МОН-ка — и несколько «духов», как будто им подрезали сухожилия под коленками, резко осели на землю. Далее вновь воцарилась полная тишина. По предварительной договоренности огонь из автоматов не открывали.

Одновременно с взрывом один из бойцов задел рукой приготовленную гранату, которая лежала перед ним, и та покатилась вниз. Все замерли, но бородачи, застигнутые врасплох неожиданным взрывом, этого не заметили и принялись палить во все стороны, а граната между тем, остановилась, уткнувшись по стечению обстоятельств в уцелевший колышек от растяжки, которая была установлена для подстраховки.