Девятая рота (сборник)

Крестьянин провел его к глинобитному дому, открыл расхлябанную дверь и вошел внутрь. Джоконда осторожно шагнул следом. Здесь, видимо, было что-то вроде амбара, на голом полу лежали набитые зерном мешки. Мужик протянул руку: давай. Джоконда, не снимая палец со спуска, достал одну банку, потом, неловко изогнувшись, выудил вторую левой рукой из правого кармана. Тот указал на пол: садись, – и вышел.

Джоконда присел на глиняный пол, привалившись спиной к мешкам, направив ствол на дверь. Внутри был душный полумрак, из маленького оконца под крышей наискось светил солнечный луч, в нем клубилась золотистая пыль.

Открылась дверь, вошел старик в чалме с темным, сморщенным, как печеное яблоко, лицом, с жутким бельмом вместо одного глаза и двумя кривыми гнилыми зубами на голых деснах – страшный колдун из восточной сказки. Он молча сел напротив, улыбаясь, не спуская с Джоконды единственного глаза.

Джоконда сидел, вцепившись в автомат занемевшими пальцами. Пот градом катился по лицу, он слизывал его языком с губ. Каждый раз, когда он переводил глаза на старика, тот с готовностью расплывался в улыбке, демонстрируя два гнилых клыка.

Резко распахнулась дверь, Джоконда вздрогнул, вскинул автомат. Внутрь заглянули две чумазые детские физиономии, хихикнули и исчезли…

Наконец вошел молодой парень с плеером на поясе.

– На. – Он положил на мешок у входа два коробка спичек. Джоконда поднялся, подошел боком, чтобы не оставлять старика за спиной, показал парню стволом, чтобы тот отступил дальше, подобрал спички и положил в карман.

– Ходи, – указал парень на дверь. Джоконда снова повел стволом, показывая, чтобы тот шел впереди. Последний раз оглянулся на улыбающегося колдуна и вышел наружу.

Мокрый от пота, с большими темными пятнами на груди и под мышками, он опять медленно прошел сквозь толпу.

– Ходи, – указал парень на тропу. – Быстро ходи!

Джоконда двинулся по тропе, оглядываясь, сторожа каждое движение за спиной. Потом не выдержал и кинулся бежать, как учил Дыгало: десять шагов вправо – упал, десять влево – упал.

Толпа молча стояла на окраине кишлака, глядя, как он удаляется, мечась из стороны в сторону…

Когда Джоконда появился из-за поворота, навстречу ему, развернувшись в цепь, шли человек двадцать бойцов в броне и подвесках с автоматами наперевес. Он на подгибающихся ногах поплелся к своим.

– Цел? – издалека крикнул Быстров. – Кто разрешил покинуть позицию? – едва сдерживаясь, спросил он, когда Джоконда подошел. – На подвиги потянуло? Пикассо, блядь! – Он врезал Джоконде по шее. – Айвазовский, твою мать! Три наряда вне очереди!

– Есть три наряда, товарищ капитан, – откликнулся тот.

Все двинулись обратно.

– Чо так долго-то? – спросил Хохол за спиной у капитана. – Мы уж на штурм пошли, кишлак по камням разбирать. Достал?

Джоконда вытащил из кармана два коробка.

– Ты глянь, аж размокли все, – засмеялся Хохол. – Ну, герой! – Он хлопнул Джоконду по спине. – Родина не забудет!

Позицию окутал густой туман. Он катился огромными волнами, так что фигура соседа по окопу то проступала размытой тенью, то исчезала вовсе. Солдаты стояли метрах в десяти друг от друга, навалившись грудью на стену окопа, положив ствол автомата на кладку, и вглядывались в беспросветную серую мглу.

– Воробей, – негромко окликнул Лютый. – Слышь, пернатый!

– Чего? – донеслось из тумана.

– У тебя сигареты остались?

– Сержант заметит.

– Да чо он тут разглядит!

– Я те покурю, дятел! Ты у меня до дембеля котелки скрести будешь! – раздался у них над головой голос Хохла. Сержант спрыгнул в окоп между ними и двинулся вдоль цепочки бойцов, мгновенно растворившись в тумане.

– Курбаши, – позвал Воробей в другую сторону.

– А?

– Надолго это еще?

– Может, через час сдует. Было – три дня стояли.

Воробей вытер рукавом с лица противную морось, положил автомат плашмя на камень и подпер щеки ладонями, безнадежно глядя перед собой…

Неожиданно слева раздался хлопок, сквозь туман смутно засветилась сигнальная ракета. Тотчас, разрывая ватную тишину, загрохотал автомат, за ним другой, третий, следом ударил пулемет.

– Рота, к бою!!

Быстров выскочил из землянки, пригибаясь побежал на звук выстрелов. Из других землянок разбегалась по своим местам отдыхающая смена.

В окоп чуть не на голову Воробью свалился Стас, торопливо застегивая надетый задом наперед бронежилет. Они замерли, вглядываясь в туман, чутко поводя стволами, возбужденно поглаживая пальцем спусковой крючок.

– Свои! – донесся по цепочке крик. – Не стрелять! Свои!

Через несколько минут по окопу прошли Быстров, за ним шестеро в камуфляже без знаков различия – усталые до черноты под глазами, с многодневной щетиной на скулах. Они вели духа со связанными руками, с мешком на голове. Последним шел капитан, который рассказывал пацанам в учебке про ислам. Сейчас от тогдашнего его лоска не было и следа – грязное исцарапанное лицо, запекшаяся кровь на забинтованной ладони.

– Здравия желаю, товарищ капитан! – радостно выкрикнул Воробей.

Тот через силу улыбнулся и коротко поднес палец к губам.

– Погребняк! – вполголоса окликнул Быстров.

– Я.