Девятая рота (сборник)

Мэлс медленно шел между танцующих пар, неловко, искоса поглядывая по сторонам. Под общую музыку каждая пара двигалась в своем танце, полуобнаженные фигуры скользили друг по другу, переплетаясь в причудливые узоры. Неожиданно он увидел Полли – она танцевала одна, глядя на него и ожидая его. Он подошел вплотную, глаза в глаза, невольно подчиняясь ритму ее танца и уже не замечая никого вокруг…

Мэлс спал, раскинувшись на кровати, и улыбался во сне.

А в это время отец, восседая на унитазе в уборной, разинув рот с давно погасшей папиросой, читал «Камасутру». Время от времени он поднимал потрясенные глаза и, сверяясь с текстом, переплетал прокуренные пальцы, пытаясь понять – что, куда и как…

Под проливным дождем стиляги мчались по улице, на каждом перекрестке разбегаясь веером по одному-двое. Следом, громыхая подкованными ботинками, неслись бригадмильцы.

Полли кинулась в одну сторону, Мэлс схватил ее за руку и потащил в другую. Оглядываясь на ходу, поднимая тучи брызг в лужах, они пробежали через арку. Полли споткнулась и остановилась.

– Быстрей! – дернул ее Мэлс.

Она скинула ботинки и помчалась дальше босиком. Они юркнули в метро, бегом спустились по эскалатору, лавируя между пассажиров, и остановились за массивной колонной на станции, прижавшись друг к другу, мокрые с головы до ног.

– Полли… – неуверенно начал он.

– Что? – подняла она лицо со стекающими из-под промокшей венгерки каплями. Без ботинок с «манной кашей» она едва доставала Мэлсу до плеча.

– Полли… я…

Из тоннеля вылетел поезд, загрохотал мимо вагонами, тормозя.

– Что? Не слышу!

– Я тебя люблю! – повторил Мэлс, перекрикивая грохот колес.

Полли с хитрой улыбкой развела руками: не слышно.

– Я! Тебя! Люблю! – прокричал Мэлс.

Поезд остановился, открыл двери. Ненадолго стало тихо.

– Ну, пока, Мэл? – Полли шагнула к дверям.

Мэлс поймал ее за руку.

– Подожди… А ты ничего не хочешь сказать?

– Хочу, – кивнула Полли.

Поезд тронулся дальше, набирая скорость.

– Что?.. Не слышу!.. – Мэлс со счастливой улыбкой наклонил к ней голову.

– Ты дурак, Мэл!

Улыбка сползла с его лица.

– Надо было столько времени строить из себя неизвестно что, вместо того, чтобы просто сказать эти слова! – крикнула она…

Они целовались у колонны под осуждающими взглядами пассажиров. Полли стояла босыми ногами на высоких ботинках Мэлса посреди натекшей с мокрой одежды лужи.

Брусницын-старший заглянул в комнату к сыну. Фред, подстелив газету, красил поскуливающего Капитала в розовый цвет.

– Пожалел бы бессловесное животное, – сказал отец. – Зеленый или желтый – куда ни шло, но розовый, согласись, это перебор! Зайди ко мне…

Он сел в кресло в кабинете и показал Фреду, чтобы тот закрыл дверь.

– Федор, – начал он. – Я каждый раз звоню тебе с дачи перед выездом. У тебя вполне достаточно времени прибраться. Почему я нахожу в собственном кабинете этот бронежилет? – он вынул из ящика стола лифчик.

– Ну, Бетси, оторва! – прыснул Фред. Забрал у отца улику. – Извини, пап.

– Размер, конечно, аппетитный, но почему этим надо заниматься в моем кабинете? Что здесь, – оглядел он книжные шкафы и модели самолетов, – может навеять эротические мысли? Я понимаю, можно оставить в гостях заколку, шарфик… невинность, в конце концов, но объясни, как можно уйти без лифчика? И потом, Федор, однажды что-нибудь подобное найдет мама, и тогда у меня, а не у тебя будут проблемы!

– Все-все-все! – замахал руками Фред. – Извини, пап. Сам лично каждую на выходе буду проверять! – он взялся за ручку двери.

– Подожди, – остановил его отец. – Я хочу с тобой поговорить. Сядь…

Он закурил, прошелся по кабинету.

– Теперь давай серьезно… Да убери ты его куда-нибудь! – взорвался отец. – Еще не хватало о таких вещах разговаривать с лифчиком в руке!

Фред сунул его в карман.

– Да, пап.

Отец присел перед ним на край стола.

– Федор, я вчера говорил с замминистра. Возможно – и я сделаю все, чтобы эта возможность стала реальностью, – тебя пошлют на полгода на стажировку в Соединенные Штаты…

– В Америку? – подскочил Фред.

– Да. Я хочу, чтобы ты правильно все понимал. Это не увеселительная прогулка – это первая ступень посвящения. Если все пройдет нормально, ты вернешься, закончишь институт и поедешь туда на работу помощником третьего секретаря посольства. А теперь скажи – хочешь ты этого или нет?

– О чем разговор, пап! – развел руками Фред.

– Я спрашиваю – да или нет? – повысил голос отец. – Подумай и скажи мне, хочешь ли ты этого и готов ли ты сделать все, чтобы это произошло?

– Да.

– Хорошо, – отец снова прошелся по кабинету. – Тогда три условия. Первое – завтра ты снимаешь этот наряд и надеваешь одежду рядового советского гражданина. Потом идешь в парикмахерскую и меняешь этот замечательный кок на идеологически выдержанный полубокс. Второе, – он остановился перед Фредом. – Завтра ты последний раз видишься со своими друзьями!

Фред поднял на него глаза.