Девятиэтажка

– Она только тебя не любит, – он аккуратно коснулся «кожи» змеи, и та замерла. Подумав, она подалась к Хрущёву и потёрлась головой о его ноги. – Смотри, какая она славная!

– Чувак, осторожнее… – Вадим, пользуясь паузой, наполнил двухлитровую бутыль из-под дешёвого пива горячей водой из-под крана.

– Она безобидна, – змея закручивалась вокруг стоп Хрущёва, – я бы назвал её Марией Кюри.

Вадим закатил глаза. Он набрал ещё одну бутыль и аккуратно подобрался к анаконде, пока она ласкалась у ног другого парня.

– Ты чего? – удивился Хрущёв, видя, как Вадим прицеливается бутылкой. – Она ничего не делает.

– Она мне чуть руку не оторвала! – громко прошептал Вадим. – Эта хрень опасная!

– Да ладно тебе! – Хрущёв махнул рукой, и его запястье издало громкий треск.

От хруста костей крекеровая анаконда замерла и повела головой, словно принюхиваясь. Хрущёв радостно улыбнулся и показал, что собирается хрустнуть другим запястьем. Вадим замахал ему руками и беззвучно заорал «НЕ НАДО!», но тот не удержался и тряхнул ладонью.

Спустя секунду анаконда распалась на отдельные крекеры и собралась в человеческую фигуру, такую же, какая атаковала Вадима в ессентукской лжеквартире. Вадим попытался плеснуть в неё из бутылки, но из узкого горлышка вода выходила толчками, и крекер уворачивался. Существо боком кинулось на Хрущёва и ударило головой, до крови впившись острыми краями в шею и щёку парня. Вадим вылил уже всю воду и стал просто бить крекер бутылками, но существо отобрало их и «выплюнуло» изо рта несколько печеньев, впившихся в лицо Вадима.

Крекер замахнулся рукой ударить Хрущёва, но тот оторвался от головы существа, ловко пригнулся и пнул существо по ноге. Хрущёв разбивал руки в кровь, ударяя крекер по рукам и голове, пока оно «плевалось», оставляя раны парню по всему телу.

Вадим воспользовался тем, что существо отвлеклось на Хрущёва, и сбегал за водой, на этот раз набрав её в кастрюлю. Вернувшись, он обнаружил, что крекерный монстр повалил Хрущёва на пол, и только красная макушка виднелась из-под печеньевого завала. Вадим перевернул кастрюлю на спину существа, и то стало извиваться и отползать от Хрущёва, оседая на полу мокрым комком.

– Добрее надо быть, – сказал Хрущёв, коленом ударяя крекер в условную грудь.

Вадим помог подняться новому знакомому и понял, что они оба в крови.

– Опять убираться, эх-ох, – покачал головой Хрущёв, глядя на бардак из мокрых комков печенья в коридоре.

Но тут с потолка из-за люстры в прихожей стали падать новые крекеры. Вадим стал поливать их новыми порциями горячей воды, но их поток усиливался.

– Надо уходить! – крикнул Вадим, отступая к двери.

– В смысле уходить? Я здесь живу!

– Здесь же напряжённые отношения с конкретикой, – припомнил Вадим, – поэтому у тебя нет конкретного места жительства!

– Вот зараза.

Хрущёв оценил масштаб бедствия: половина коридора уже по колено была завалена крекером, и что-то внутри кучи печенья начинало шевелиться. Это что-то обещало стать более крупным существом, чем человек-крекер или анаконда.

– Ладно, валим, – решился Хрущёв.

Он захватил из комнаты ноутбук с наушниками, и парни захлопнули за собой дверь квартиры номер 45334533.

3

Теперь, когда Вадим с Хрущёвым вышли из квартиры, оказалось, что 45334533 и 26 квартиры отделены от лифта и двух других соседей железной дверью. Вадим навалился на неё, но та не поддалась. Тогда Хрущёв легко нажал на ручку, и вот два парня уже были у лифта. Площадка казалась слишком тихой, а вместо лестницы вверх, к мусоропроводу и второму этажу, стояла густая темнота.

– Нахрен валим отсюда, – сказал Вадим, сбегая по лестнице к выходу из подъезда.

Но в тамбуре у лестницы не горела лампочка, и сама дверь терялась во мраке. Вадим замер. Он был уверен, что если попытается выйти из подъезда, то снова окажется в непредсказуемой мгле, которая перенесёт его чёрт знает куда.

– Я бы не советовал, – добавил Хрущёв. – Не нравится мне это, но поехали на второй этаж.

– А лифт работает? – с подозрением спросил Вадим, глядя на спящие железные двери с облупившейся обшивкой будто из старого линолеума.

– Обычно да, – пожал плечами Хрущёв.

Он нажал на кнопку, и внутри шахты задребезжали механизмы. Стук, треск и завывания, совсем не свойственные работе лифтов, дополняли тихие звуки музыки.

– Сегодня Вагнер, – прислушавшись, заметил Хрущёв.

– Какой Вагнер, это старики Dope, – сказал Вадим, услышав знакомый ню-метал американцев.

– Вот в душе не люблю, кто это, – закатил глаза Хрущёв.

Лифт изнутри выглядел обыкновенно. Разве что, когда Хрущёв нажал на кнопку второго этажа, тот начал кряхтеть и потрясываться. Закрывшись и хрюкнув, лифт со скрипом пошёл наверх.

– Почему не выше? – спросил Вадим.

– Я только на второй хаживаю, – Хрущёв повесил массивные чёрные наушники на шею, и теперь они нелепо болтались, как начищенная хрустальная люстра посреди старой квартиры с ободранными обоями. – Что на последних этажах – и не знаю. Даром, что наше население концентрируется на средних этажах, а вверху и внизу – по Гауссовому распределению.