Девятимечье

Пять высоких, толстых свечей освещали неровно дрожащим от легкого сквозняка пламенем низкие своды крохотной часовни, спрятанной в подвале фамильного особняка. Каждая была посвящена одному из Покровителей, и выделялась цветом — темно-красный оттенок Вейде, яркий серебряный — Бяйле, тепло-желтая свеча Мийне, льдистая синяя — Тэйре, и, наконец, переливчато зеленая, посвященная Кайте. На небольшом алтаре, рядом со снопом пшеницы, деревянным кубком с вином и сплетенным из нитяных шнурков браслетом — символическими жертвами — ровно и сильно горела белоснежная свеча Сойхе, воплощения Веры.

Хейсар замер перед алтарем, не отводя взгляда от огня, и негромко произнося нараспев слова молитвы-призыва. Сегодня Сойхе не торопился ответить на зов своего Избранника, и это настораживало старого аристократа. Обычно Покровитель приходил в течение пяти минут после того, как пламя белой свечи освещало часовню, но в этот раз прошло уже более четверти стана…

Наконец, ниша за алтарем налилась ослепительным светом, в котором проявилась фигура, скрытая белым плащом.

— Приветствую тебя, избранник, — прозвенел под сводами чистый голос, настолько высокий, что с непривычки можно было и не понять, мужчине он принадлежит, или же женщине.

Аристократ быстро опустился на колени.

— И я приветствую тебя, великий.

— Встань, — негромко проговорил Сойхе. — Что случилось, что ты решил позвать меня?

— Я стою пред тяжким выбором и хотел бы услышать совет, — признался старик.

— В чем заключается выбор?

— Инквизиция взялась за охоту на нас особенно яростно, и птенцы подвергаются немалому риску, погибли уже двенадцать человек из младших гнезд, и четверо более опытных. Я помню, что мы должны были оставаться в империи, что бы ни случилось, ведь кроме нас, открыть людям правду некому. Но сейчас обстоятельства изменились, и я хотел бы вывезти птенцов из страны, — осторожно подбирая слова, проговорил Хейсар. Он не мог даже предположить, как отреагирует Покровитель на известие о возвращении Властителя, и решил сперва подготовить почву для этой новости — если, конечно, Сойхе этого еще не знает.

— Ты знаешь, что только на Ковен надежда несчастных жителей Христесара и все же хочешь бросить их? — с мягкой укоризной в голосе спросил Покровитель — и аристократа охватил жгучий стыд.

— Нет, не хочу, — все же нашел он в себе силы возразить. — Ковен останется в империи, как и птенцы третьего уровня посвящения — но младшие могут только бессмысленно погибнуть в той кровавой войне, что буквально в течение двух декад охватит наш город.

— Кровавая война? — с некоторым удивлением переспросил белоснежный. — Ты сказал: обстоятельства изменились. Что ты имел в виду?

«Н-да, вот и „подготовил почву“» — с досадой подумал Хейсар. «Что ж, придется напрямую…»

— Черный Властитель вернулся на Аенгрост, великий. Он в Атане, и он объявил войну Инквизиции.

На миг старику показалось, что Сойхе вздрогнул.

— Ты уверен, что это именно Черный Властитель, а не некто, прикрывающийся его именем и грозной славой? — уточнил Покровитель с сомнением в голосе.

— Да. Я видел его и я разговаривал с ним. Больше того, я видел Черный Меч, который он достал из своего тела, — уверенно ответил Хейсар.

В часовне повисло тягостное молчание. Избранник отчетливо ощущал, что его собеседник вовсе не рад появлению Властителя, больше того — он почти что раздосадован.

— Это очень плохо, — наконец заговорил Сойхе. — Черный Властитель есть зло, больше того — он есть самое главное проклятие Аенгроста. Он повинен во многих преступлениях, включая геноцид и предательство доверия целого народа, он в каждый свой приход погружает наш мир в пучину хаоса и беззакония. Он должен быть уничтожен до того, как войдет в полную силу.

— Мне он не показался злом, — осторожно заметил удивленный Хейсар. — Скорее, наоборот — он хочет уничтожить настоящее зло, Инквизицию!

— Ты сомневаешься в моих словах, избранник? — вкрадчиво поинтересовался Покровитель, в его голове послышалась угроза.

— Нет, великий, — старик поспешно склонил голову, кляня себя на чем свет стоит. Как он мог усомниться в словах самого Сойхе?! Неужто вера его настолько ослабла? Если тот сказал, что Властитель — зло, это значит только то, что сам Хейсар оказался настолько глуп, что не увидел этого!

— Но сейчас он может быть нам полезен, — чуть смягчился собеседник. — Сделаем так: ты позаботишься о вывозе младших птенцов в безопасное место — но в пределах империи, чтобы они могли вернуться в Атан, как только все закончится. Сам же ты вместе со всем Ковеном вступишь в войну против Инквизиции — и на стороне Властителя. Твоя задача — сделать так, чтобы он доверял тебе. Тебе оказана великая честь — ты станешь оружием в руках бога и получишь силу, достаточную для того, чтобы уничтожить нависшую над миром угрозу! А пока пусть одно зло обернется против другого. Ты понял меня?

— Да, великий.

— Я верю в тебя. Иди, и да пребудет с тобой благословение мое и божие!

Вновь вспышка белоснежного света — и Хейсар остался в часовне один.