Девятка мечей

А тот король из колоды не рыжий. Ошиблась хассаби Береника, это я из книг узнала: чем еще заниматься под домашним арестом? Линию защиты продумала, выкручусь, а думать постоянно о плохом нельзя: зацикливаешься.

Судебный процесс выдался громким и всколыхнул высший свет всего Амбростена. Шутка ли – некромантом оказался уважаемый дворянин! Многие отказывались верить, утверждали, будто Тайрона подставили, грешили на меня, тварь такую, опорочившую ради денег и раскрытия дела честного человека, но факты говорили иное.

На заседании я еще раз увидела Амалию Лоон. Она пришла не одна – с мужем, вся в черном, в глубоком трауре. На вопросы отвечала односложно, много плакала. О брате не сказала дурного слова, обо мне тоже. Странно, Тайрон не лукавил, а я думала, соврал об Амалии. Нет, она единственная из всех не оскорбила, даже молчаливо пожалела – мелькнуло нечто такое во взгляде. Даже неловко стало.

Меня допрашивали с особым пристрастием, и обычным, и магическим способом. Пришлось денек даже посидеть в камере предварительного заключения. Потом меня выпустили, вернули под домашний арест.

Один раз видела Лотеску вне зала судебного заседания. Он выглядел сосредоточенным, одновременно разговаривал с моим защитником и кем-то еще по приватной связи. Завидев меня под конвоем, махнул рукой и подошел на минутку. Никаких слов сочувствия, простая констатация фактов: «Все не так плохо, по уголовной статье не пойдете, только сама себя не оговорите». И все, всякий интерес потерян. Не удержалась и напомнила о совместной ответственности.

– Дача заведомо ложных показаний карается по закону, – нахмурившись, отчеканил первый зам. – И не надо вешать на меня свою безответственность.

– Если бы вы…

– А вы? – выразительно глянул Лотеску, мол, вообще-то не моя вина. – Я и так тут распинаюсь, характеристику положительную написал. Или увольнение покоя не дает?

– Да, – призналась я, глядя прямо ему в глаза. Терять нечего, он уже не мой начальник. – По инструкции меня должны временно отстранить от работы.

– Раньше надо было об инструкциях вспоминать, ишт Мазера, – повысил голос Лотеску и холодно попрощался.

Потом узнала: за меня ему впаяли предупреждение. Вот и злился. Но, к чести Лотеску, действительно назвал мой проступок ошибкой, «которую может совершить каждый», а не злостным преступлением. Однако уволил же. И Алину уволил. Она в Карательную инспекцию так и не вернулась, хотя проверка уже закончилась.

Бальзамом для души стало объявление о слушании дела Невриса. Вот ему впаяют по полной. Жаль, заседание закрытое, а то бы, если б отпустили, сходила.

К счастью, первоначальные обвинения сняли, хотя и сурово наказали за халатность. Прокурор требовал два года тюрьмы, в итоге обошлось без арестантской робы: учли смягчающие обстоятельства и фактически раскрытое, хоть и с нарушением правил, дело. В итоге – мелкое соучастие, запрет работы по прежнему профилю в течение семи лет (не десяти!) и штраф в пользу государства. Из зала суда вышла свободной, даже без судимости, с парой рхетов в кармане. Большая часть сбережений перекочевала в казну, остаток потратила на еду и оплату жилья. Конечно, можно было бы уехать к родителям, но я не желала возвращаться к тому, с чего начала.

Поразмыслив, устроилась работать в магазин. Могла бы и горничной, но не тянуло мыть отхожие места для хассаби. А так с улыбочкой продавала женское белье. Доход, разумеется, не такой, как прежде, поэтому присматривала новую квартиру. В прежней могу пожить до осени, а потом придется устроиться по средствам. Ничего, зато в долги не влезу, откладывать смогу. Так и поступила, уже в августе обосновавшись на новом месте. Заодно с тягостными воспоминаниями покончила.

Не спорю, могла бы пойти к Гарету, повиниться и сэкономить на жилье, но считала это неприемлемым. Я выгнала его, разорвала отношения, не любила – и тут вдруг: «Здравствуй, милый, прости, сглупила». Другие могли, я нет, хотя видела Гарета на судебных заседаниях. Он не подходил, только смотрел со зрительской галерки. Значит, правильно, еще один повод не вешаться на шею прошлому. В конце концов, у Гарета тоже проблем хватает, штраф до сих пор выплачивает. И правильно, что расстались: любил бы, хоть раз бы подошел. В итоге просто позвонила, благо сумела купить простенький диктино со второго жалования, спросила, как дела, и все. Гарет тоже не выказывал желания броситься в объятия, более того, кажется, разговаривать вообще не хотел. Ну и ладно.

С работы домой ходила пешком: экономила на парчеле. Дорога шла через мост короля Эстефана, и я частенько останавливалась, смотрела на воду.

Кошмары до сих пор снились, наверное, поэтому в голову лезли всякие мысли. К целителю бы сходить, но прием и лекарства дороги, поэтому решила повременить до зимы, а пока попить травки.

Тайрона похоронили, я даже отыскала могилу. Пришла, хотя давала слово никогда не бывать. Женщина – существо слабое и мягкотелое, жалостливое. Вот и я тоже. Постояла, посмотрела на скромное надгробие и ушла. Только на душе камень остался.