Девятка

Надеюсь, не ту, о которой я подумал.

– Он сказал, что Садрин – великая лгунья! Она говорит неправду! Клеймить ее девятью клеймами!

– Да-а-а! – закричала толпа.

– Зиг, ты же нормальный мужик, – уже тише говорил предводитель. – Ну, отдай ты ее нам, ты же сам все прекрасно понимаешь.

Мне, если честно, как-то и все равно. Я бы и отдал. Но вот кто она такая? Если меня после этого вернут в Ньяд и отправят на суд Божий – я не согласен.

– А если не отдам?.. – тихо спросил я.

– Отправлю к черту, – так же тихо говорил предводитель.

Толпа совсем замерла, видно, чтоб слышать, о чем мы шепчемся.

– Он-то тебя перевоспитает, Зиг, он-то тебе глазки откроет.

Я почувствовал, как нечто твердое шибануло меня промеж лопаток.

– Ой-ой, прости, – сказала Садрин, закрывая за собой дверь. – Не стоило стоять так близко к двери.

Толпа заорала так, что мне пришлось зажать уши руками, чтоб не оглохнуть. Женщина стояла ровно, выслушивая всю грязь, которой ее поливали.

– Позовете, когда накричитесь, – сказала она и развернулась.

Предводитель оттолкнул меня в сторону, я едва устоял на ногах. Он схватил девушку за руку и потянул на себя. Садрин не растерялась, страха не показала. Нет, она с вызовом смотрела на предводителя, отступила от него на шаг и выпрямилась.

– Вами овладела тьма. Вы не ведаете, что творите.

Ой-ой, сейчас опять начнутся ее пафосные показушные речи.

– Ты можешь опровергнуть его слова, женщина? – последнее слово он презрительно выплюнул.

– У меня есть светлое знание, данное мне свыше. Все будут судимы по их поступкам, но не по деньгам. Ведь деньги – это алкеонское. Там денег нет, и роли они не играют.

– Но как же? – спросил мужик. – Если человек богатый, соответственно, ему будет комфортно жить так же и после смерти. Если он девятка, то он привык работать, и не работать уже не сможет.

Сможет.

– Ваш черт заморочил вам голову, – ответила Садрин, все сильнее приосаниваясь. Совсем другая, не то, что дома – ленивая неряха.

– Я ли им голову заморочил, святая?

Все замолчали. Толпа выстроилась коридором, и у меня создалось впечатление, будто где-то я это уже видел. В конце этого коридора стоял черт. Он был одет в черное – в балахон, точь-в-точь такой же, какой он носил до воплощения в человека. Он начал медленно подходить к нам. Шагал раскрепощенно, но медленно. Его взгляд больше не был мягким. Он смотрел на Садрин с презрительной улыбкой и злыми искорками в глазах. Его трудно было узнать.

Садрин освободила руку от хватки предводителя и ступила вперед.

– Черт…

– Зови меня Фетаад, – перебил искуситель.

Я понял, что намечается нечто страшное.

– Фетаад, что ты творишь? – спросила Садрин. Она пошла ему навстречу.

– А ты не видишь? – искуситель положил руки на плечи Садрин и приблизил лицо к ее лицу. Глаза горели как в лихорадке, но женщина оставалась спокойной. – Я раскрываю людям глаза, святая.

– Какая тебе с этого выгода? Ты что, решил разрушить мир?

– Разрушить? Мир?

Черт отпустил женские плечи и рассмеялся. Это был холодящий, мертвый смех. Так бы смеялся ангел, но не черт с мягким взглядом.

– Мне нет дела до этого мира! – сквозь смех сказал он. – Какой смысл разрушать то, что уже разрушено, женщина?! Или ты считаешь, что я не прав?

Кому-то в толпе стало плохо – он потерял сознание. Народ тут же кинулся оказывать помощь.

– Ты не был таким при нашей предыдущей встрече, – сказала Садрин. – Ты казался мне адекватным.

– Я не был собой. А теперь… теперь все иначе. Ведь так? – он посмотрел на меня.

Странно, но мне на мгновение показалось, что он грустен, как никогда.

– Нет, – глухо сказал я. – Изменился только ты.

Искуситель фыркнул и отвернулся.

– Я всегда был таким, Ниортан, – язвительно сказал он. – В конце концов, не забывай, кто я. Я черт, и такова моя природа.

Он пошел от нас к толпе.

– Сейчас ты человек, – сказала Садрин.

Он остановился и сжал кулаки так, что я услышал хруст костяшек. Разжав напряженные пальцы, искуситель накинул на голову капюшон.

– Я всегда человек, – тихо ответил он и продолжил путь.

Толпа провожала его восторженными взглядами, когда черт шел между рядов людей. Где-то все еще оказывали помощь несчастному, что потерял сознание. Садрин скрипела зубами от злости. Она схватила меня за предплечье и сжала его. Мне показалось, что сейчас она переломает мои кости.

– Позови Гортея, – сказала Садрин.

От этой просьбы я на секунду опешил.

– В каком смысле? Да как я это сделаю?

– Идем в дом.

Она затащила меня внутрь и спешно закрыла дверь. Подперев ее спиной, святая с самым серьезным взглядом смотрела на меня.

– Я убью тебя, ты сходишь в Ньяд и позовешь Гортея. Твой черт – прямой его подчиненный, слово Сеира на него не повлияет. Я же не смогу позвать демона.

– Да ты шутишь, мне нельзя и носа совать в загробные миры!

– Почему это? – Садрин сложила руки на груди. – Ты мертв, ты уже был там. Твое место в Ньяде. И если ты придешь к Гортею, то ничего страшного не случится.

– Не случится?! Да что бы ты о нем знала! От одного воспоминания об этом демоне у меня мурашки по коже. Да и вряд ли я смогу просто так туда пройти.