Девятнадцать минут

– Понятно. Не покупайте эту книгу. Не читайте эту книгу. Если она уже есть в вашем доме, выбросьте. В этой книге вас будут убеждать, что вы либо истечете кровью, либо у вас будет удар, либо вы умрете, в ней вы найдете описания еще сотни вариантов, которых не бывает при нормальной беременности. Поверьте, процент нормального течения беременности и родов намного выше, чем вероятность того, о чем пишут ее авторы.

Она посмотрела в дальний конец комнаты, где молодая женщина держалась за бок. «Судорога? – подумала Лейси. – Внематочная беременность?»

Женщина была одета в черный костюм, а волосы стянуты в аккуратный хвост на затылке. Лейси увидела, как она снова потянулась к своей талии, на этот раз доставая небольшой пейджер, который висел на поясе юбки. Женщина встала.

– Я… э-э, извините. Мне пора идти.

– Это не может подождать несколько минут? – спросила Лейси. – Мы сейчас пойдем на экскурсию в родильный зал.

Женщина отдала анкеты, которые Лейси просила заполнить во время занятия.

– У меня есть более срочные дела, – сказала она и быстро ушла.

– Что ж, – сказала Лейси. – Давайте, наверное, сделаем перерыв.

Когда шесть оставшихся женщин вышли из комнаты, она посмотрела на анкету в своей руке.

«Александра Корниер, – прочла Лейси и подумала: – За этой придется присмотреть».

Когда Алекс защищала Лумиса Брончетти в прошлый раз, он обворовал три дома – украл бытовую технику, а потом пытался продать ее прямо на улицах Энфилда, штат Нью Гемпшир. Хотя Лумис оказался достаточно предприимчивым, чтобы задумать это преступление, он не сообразил, что в таком маленьком городке, как Энфилд, навороченная стереосистема сразу же вызовет подозрения.

Однако вчера вечером Лумис явно продвинулся в своей криминальной карьере. Он и два его друга решили наказать торговца наркотиками, который принес им недостаточно травки. Обкурившись, они связали того по рукам и ногам и бросили в багажник. Лумис ударил торговца по голове бейсбольной битой, проломив ему череп, и у парня начались судороги. Когда он начал захлебываться собственной кровью, Лумис повернул его на бок, чтобы он мог дышать.

– Не могу поверить, что они обвиняют меня в нанесении тяжких телесных повреждений, – говорил Лумис Алекс через решетку камеры задержания. – Я спас парню жизнь.

– Что ж, – сказала Алекс. – Мы могли бы это использовать, если бы не вы сначала избили его.

– Вы должны просить, чтобы мне дали не больше года. Я не хочу, чтобы меня отправили в тюрьму в Конкорде…

– Знаете, вас ведь могут обвинить в попытке убийства.

Лумис бросил сердитый взгляд.

– Я оказываю копам услугу, очищая улицы от таких отбросов.

Алекс понимала, что то же самое можно было сказать и о самом Лумисе Брончетти, если его осудят и отправят в тюрьму штата. Но ее работа состояла не в том, чтобы судить Лумиса. Она должна была выполнять работу защитника, несмотря на свое личное отношение к клиенту, показывать Лумису одно лицо, зная, что второе, настоящее, надежно прикрыто маской, и не позволять своим чувствам влиять на усилия по доказыванию невиновности Лумиса Брончетти.

– Давайте подумаем, что можно сделать, – сказала она.

Лейси понимала, что все дети разные, со своими капризами, привычками, недовольствами и желаниями. Но почему-то ей казалось, что ее второе материнство принесет ей такого же ребенка, как и ее первенец – Джойи, – золотой мальчик, на которого оборачивались прохожие, останавливали, когда она гуляла с коляской, чтобы сказать, какой у нее прелестный ребенок. Питер был таким же красивым, но определенно более сложным ребенком. Он плакал, у него болел животик, чтобы его успокоить, нужно было ставить его автокресло на вибрирующую стиральную машину. Он брал грудь и вдруг отворачивался от нее.

Было два часа ночи, и Лейси пыталась уложить Питера спать. В отличие от Джойи, который засыпал моментально, Питер отчаянно боролся со сном. Она гладила его по спинке круговыми движениями между крохотными лопатками, а он икал и ревел. Честно говоря, она тоже уже была готова разреветься. В течение двух часов она смотрела один и тот же ролик, рекламирующий набор ножей. Она сосчитала полоски на обшивке огромного диванного подлокотника, пока они не начали сливаться перед глазами. Она так вымоталась, что у нее болело все.

– В чем дело, человечек, – вздохнула она. – Что мне сделать, чтобы ты стал счастливым?