Девятнадцать минут

Рядом с холодильником в углу стоял Мэтт – должно быть, вошел через открытую дверь гаража. Как всегда при виде его голова Джози закружилась: его волосы вобрали все краски осени, глаза были ярко-синими, как зимнее небо, а улыбка слепила, как летнее солнце. На нем была повернутая козырьком назад бейсболка и футболка хоккейной команды школы Стерлинга поверх еще одной, с длинными рукавами, которую Джози однажды стащила и целый месяцдержала в ящике со своим бельем, чтобы, когда захочется, можно было вдохнуть его запах.

– Ты все еще сердишься? – спросил он.

Джози поколебалась.

– Это не я вчера разозлилась.

Мэтт отлепился от холодильника и подошел к ней ровно настолько, чтобы обнять за талию.

– Ты же знаешь, что я ничего не могу с собой поделать.

На его правой щеке расцвела ямочка. Джози почувствовала, что тает.

– Я не говорила, что не хочу тебя видеть. Мне действительно нужно было заниматься.

Мэтт убрал волосы с ее лица и поцеловал. Вот именно поэтому она и сказала ему не приходить вчера – когда он был рядом ее казалось, что она растворяется. Иногда, когда он прикасался к ней, у Джози было ощущение, будто она превращается в облако пара.

У поцелуя был привкус кленового сиропа и извинения.

– Это все ты виновата, ты же знаешь, – сказал он. – я бы не вел себя как дурак, если бы не любил так сильно.

В такие моменты Джози забывала о таблетках, которые прятала в спальне, забывала, как плакала в душе; забывала обо всем, кроме одного ощущения – когда тебя обожают. «Мне повезло, – говорила она себе. И это слово красной нитью проходило через все ее мысли: – Повезло, повезло, повезло».

Патрик Дюшарм, единственный детектив в полиции Стерлинга, сидел на скамейке в дальнем конце раздевалки, слушая, как патрульные офицеры из утренней смены цеплялись к новенькому, немного перегибая палку.

– Эй, Фишер, – сказал Эдди Оденкирк, – это ты беременный или твоя жена?

Когда остальные ребята рассмеялись, Патрику стало жалко парня.

– Еще рано, Эдди, – сказал он. – Ты не можешь подождать, пока мы все хотя бы выпьем кофе?

– Я бы подождал, товарищ капитан, – засмеялся Эдди, – но, похоже, Фишер уже съел все пончики и… черт, это еще что такое?

Патрик проследил за взглядом Эдди и… увидел свои ноги. Обычно он не переодевался в раздевалке вместе с патрульными офицерами. Но этим утром он на работу прибежал, а не приехал на машине, чтобы компенсировать все вкусности, съеденные на выходных. Субботу и воскресенье он провел в Мэне юной особой, ставшей в последнее время хозяйкой его сердца со своей крестницей пяти с половиной лет по имени Тара Фрост. Ее мать Нина, была давней подругой Патрика и давней любовью, от которой он скорее всего так и не излечится, хотя Нина прекрасно обходилась без него. За два дня выходных Патрик намеренно проиграл приблизительно десять тысяч раз в «Кенди-ленд», [2]несчетное количество раз ходил на четвереньках, катая малышку «на лошадке», позволял делать себе прически и – это было его роковой ошибкой – разрешил Таре накрасить свои ногти на ногах ярко-розовым лаком, а потом забыл его смыть.

Он посмотрел на свои ступни и подогнул пальцы.

– Девушкам нравится, – сказал он охрипшим голосом. Семеро мужчин в раздевалке с трудом сдерживались, чтобы не рассмеяться над тем, кто формально являлся их начальником. Патрик быстро натянул черные носки, сунул ноги в туфли и вышел, все еще держа галстук в руках. «Раз, – считал он, – два, три». И в этот момент раздевалка взорвалась смехом, который преследовал его все время, пока он шел по коридору.

Оказавшись в своем кабинете, Патрик закрыл дверь и посмотрел на себя в крошечное зеркало, висевшее на обратной стороне двери. Его черные волосы были все еще влажными после душа, а лицо пылало после бега. Он завязал галстук, поправил узел и сел за свой стол.

За выходные он получил семьдесят два электронных письма. А ведь даже пятидесяти хватило бы, чтобы всю неделю не уходить домой раньше восьми вечера. Он начал просматривать почту, добавляя пункты в проклятый список, который никогда не становился короче, несмотря на все его усилия.

Сегодня Патрику предстояло отвезти наркотики в лабораторию – ничего особенного, если не считать, что это займет четыре часа драгоценного времени. У него было дело об изнасиловании, которое следовало довести до конца, преступник, опознанный в школьном альбоме, и его показания, расшифрованные и подготовленные для отправки в министерство. У него был мобильный телефон, украденный из машины каким-то бездомным. Был присланный из лаборатории анализ крови, совпадавшей с кровью, найденной при ограблении ювелирно. го магазина. Плюс слушание в высшем суде, и уже новая сегодняшняя жалоба на столе – кража кошелька, кредитными карточками из которого уже воспользовались, оставив след, по которому Патрику предстояло бежать.