Девятнадцать минут

– Мы ведь даже не используем число «пи», – сказал кто-то.

Учитель развернулся и бросил мячик так, что тот ударился о парту этого парня.

– Эндрю, я так рад, что ты наконец проснулся и заметил это.

– А это что, была проверка?

– Нет. Наверное, мне надо идти на телевидение, – задумчиво проговорил мистер МакКейб. – Там есть передача вроде «Идол математики»?

– Господи, надеюсь, что нет, – пробормотал Мэтт с места позади Джози. Он ткнул ее в плечо, и она подвинула свой лист на верхний левый угол парты, потому что знала: так ему лучше видны ответы домашнего задания.

На этой неделе они работали с графиками. Вдобавок к миллиону заданий, для выполнения которых нужно было изображать различные данные в виде графиков и схем, каждый ученик Должен был составить и представить график на близкую и дорогую ему тему. Мистер МакКейб выделял десять минут в конце каждого урока на презентацию. Вчера Мэтт показывал график соотношения возраста хоккеистов в НХЛ. Джози, которая должна была показывать свой график завтра, опросила своих друзей, чтобы вывести соотношение времени, используемого на выполнение домашних заданий, и успеваемости.

Сегодня была очередь Питера Хьютона. Она видела, как он нес свернутую в рулон таблицу в школу.

– Ну что ж, посмотрим, – сказал мистер МакКейб. – Оказывается, это будет секторная диаграмма Такой еще точно не было.

Питер действительно составил секторную диаграмму. Каждый сектор был аккуратно раскрашен в свой цвет, а название сектора было распечатано на компьютере. Называлась таблица «Популярность».

– Начинай, когда будешь готов, Питер, – сказал мистер МакКейб.

Питер выглядел так, словно собирался потерять сознание, но Питер всегда так выглядел. С тех пор как Джози начала работать вместе с ним, они снова разговаривали, но – по неписаному правилу – только за пределами школы. Здесь же все было иначе: школа похожа на аквариум, где за каждым твоим словом и действием пристально следят все вокруг.

В детстве Питер, похоже, никогда не замечал, что привлекает к себе внимание будучи самим собой. Например, когда однажды на перемене он начал говорить на марсианском языке. Джози считала, что обратная, положительная, сторона этого в том, что Питер никогда не пытался быть похожим на кого-то. Чего, положа руку на сердце, она не могла сказать о себе.

Питер прокашлялся.

– Мой график демонстрирует статус ребят в этой школе. Я воспользовался примером двадцати четырех учеников нашего класса. Здесь вы можете увидеть, – он указал на один из секторов, – что немногим меньше трети класса принадлежат к популярной группе.

Фиолетовым цветом – цветом популярности – были окрашены семь секторов с именами учеников. Среди них были Мэтт и Дрю. Несколько девочек, с которыми Джози вместе обедала. Но Джози заметила, что и местный клоун, новенький, переехавший из округа Вашингтон, тоже попал в эту категорию.

– Вот здесь пара ботаников, – сказал Питер, и Джози увидела имена самого умного мальчика в классе и девочки, которая играла на тубе в школьном духовом оркестре. – Самая большая группа состоит из тех, кого я назвал нормальными. Ну и приблизительно пять процентов – это изгои.

Все затихли. Джози подумала, что это был как раз один из тех моментов, когда зовут школьного психолога, чтобы тот провел с каждым беседу на тему терпимости к другим. Она видела, как брови мистера МакКейба изгибались, словно оригами, это время как он пытался найти способ осторожно попросить Питера остаться после занятий. Она видела, как обменялись ухмылками Дрю и Мэтт, но больше всего ее беспокоил Питер, который оставался в полном неведении, какая буря сейчас начнется.

Мистер МакКейб прокашлялся.

– Знаешь, Питер, может, нам с тобой следовало бы…

Рука Мэтта взметнулась вверх.

– Мистер МакКейб, у меня вопрос.

– Мэтт…

– Я серьезно. Я не могу прочитать имя на самом узком секторе. На оранжевом.

– Ах да, – сказал Питер. – Это мост. Человек, который подходит не только под одну категорию или который дружит с людьми из разных категорий. Как Джози.

Он повернулся к ней с невинным видом, и она почувствовала на себе взгляды всего класса, словно острия стрел. Она нагнулась над партой, будто увядший цветок, так, чтобы волосы закрыли лицо. Честно говоря, она привыкла к чужим взглядам, иначе и быть не могло, если везде ходишь с Кортни. Но есть разница в том, как люди смотрят, когда хотят быть похожими на тебя, и когда смотрят, потому что неудача подняла их на уровень выше.

Как минимум, ребята вспомнят, что когда-то и она была чудачкой, которая дружила с Питером. Или решат что Питер в нее влюбился, а это плохо, потому что тогда насмешки никогда не кончатся. По классу, как электрошок, пронесся шепот. Кто-то прошептал: «Ненормально», и Джози изо всех сил молилась, чтобы это было сказано не о ней.

Бог все-таки есть, потому что в этот момент прозвенел звонок.

– Ну, Джози, – сказал Дрю. – Ты какой мост: Золотые Ворота?

Джози попыталась запихнуть свои учебники в рюкзак, но они упали на пол, раскрывшись.

– Лондонский, – хихикнул Джон Эберхард. – Смотри, уже рассыпается.