Девятнадцать минут

Из разговоров с психологами, работавших с жертвами, Патрик знал, что такая реакция совершенно нормальна. Амнезия — это один из способов, с помощью которых сознание защищается от воспоминаний, которые могут сломить человека. Наверное, он даже хотел бы, чтобы ему повезло так же, как и Джози, чтобы все, что он видел, исчезло.

— А Питер Хьютон? Ты его знала?

— Все его знали.

— Что ты имеешь в виду?

Джози пожала плечами.

— Его нельзя было не заметить.

— Потому что он отличался от остальных?

Джози на мгновение задумалась.

— Потому что он не пытался быть таким, как все.

— Ты встречалась с Мэттью Ройстоном?

Глаза Джози сразу же наполнились слезами.

— Ему нравилось, чтобы его называли Мэтт.

Патрик потянулся за бумажной салфеткой и передал ее Джози. — Мне очень жаль, что с ним такое случилось, Джози. Она опустила голову.

— Мне тоже.

Он подождал, пока она вытрет слезы, высморкается.

— Ты знаешь, почему Питер мог не любить Мэтта?

— Люди часто смеялись над ним, — сказала Джози. — Не только Мэтт.

«А ты?» — подумал Патрик. Он видел школьный альбом» изъятый при обыске в комнате Питера, видел обведенные фотографии ребят, которые стали жертвами, и тех, которые не пострадали. На это было много причин — начиная с того, что Питеру не хватило времени, и заканчивая тем, что на самом деле найти и убить тридцать человек в школе, где учится тысяча, оказалось сложнее, чем он представлял. Но из всех мишеней, которые Питер обозначил в альбоме, только фотография Джози была вычеркнута, словно он передумал. Только под ее лицом печатными буквами было написано: «ПУСТЬ ЖИВЕТ».

— Ты знала его лично? Может, посещали вместе какие-то занятия?

Она покачала головой.

— Я работала вместе с ним.

— Где?

— На ксероксе в центре. — Вы ладили?

— Не всегда, — ответила Джози.

— Почему?

— Он однажды поджег там бак для мусора, а я его выдала. После это его выгнали.

Патрик что-то пометил в своем блокноте. Почему Питер решил сохранить ей жизнь, если у него были все причины ненавидеть ее?

— А до этого? — спросил Патрик. — Можно сказать, что вы были друзьями?

Джози аккуратно сложила салфетку, которой вытирала слезы, в треугольник, потому в еще один — поменьше. Потом еще в один.

— Нет, — ответила она. — Мы не были друзьями.

Женщина рядом с Лейси была одета в клетчатую фланелевую рубашку, от нее разило табачным дымом, а во рту не хватало большинства зубов. Едва взглянув на юбку и блузку Лейси, она спросила:

— Впервые здесь?

Лейси кивнула. Они сидели вплотную друг к другу в длинной комнате на составленных в длинный ряд стульях. Перед ними на полу пробегала красная разделительная полоса, а за ней шел второй ряд стульев. Заключенные и посетители сидели, словно зеркальные отражения, разговаривая как можно быстрее. Сидящая рядом женщина улыбнулась.

— Вы привыкнете, — сказала она.

Раз в две недели Питера мог навестить один из родителей, на один час. Лейси пришла с полной корзиной домашних пончиков и пирожков, журналов и книг, того, что, по ее мнению, могло помочь Питеру. Но охранник, который осматривал вещи перед свиданием, все конфисковал. Никакой выпечки и никаких книг и журналов без разрешения работников тюрьмы. Бритоголовый мужчина с руками, до плеч укрытыми татуировками, направился к Лейси. Она передернулась, ей показалось, что у него лбу наколота свастика.

— Привет, мам, — пробормотал он, и Лейси увидела, как глаза женщины отбрасывают и татуировки, и бритый череп, и оранжевую одежду, чтобы увидеть своего маленького мальчика, который ловил головастиков в луже на заднем дворе.

«Каждый человек, — подумала Лейси, — это чей-то ребенок».

Она отвела глаза от этой долгожданной встречи, и увидела, как в комнату свиданий ввели Питера. На секунду ее сердце остановилось — он очень похудел, а глаза за стеклами очков казались абсолютно пустыми, — но она тут же придавила все свои чувства и подарила ему ослепительную улыбку. Она делала вид, что ее нисколько не волнует, что ее сын в тюремной одежде, что ей пришлось бороться в машине с приступом паники, когда она въехала на тюремную стоянку, что она спрашивает, достаточно ли хорошо сына кормят, в окружении торговцев наркотиками и насильников.

— Питер, — сказала она, обнимая его. Не сразу, но он ответил на ее объятия. Она прижалась лицом к его шее, как делала, когда он был маленьким, и подумала, что готова его съесть, но запах его стал другим. На мгновение она позволила себе подумать, что все это — кошмарный сон, что в тюрьме не Питер, а чей-то чужой несчастный ребенок, но потом поняла, что же изменилось. Здесь он пользовался другими шампунем и дезодорантом, запах этого Питера был более резким.

Вдруг она почувствовала, как ее похлопали по плечу.

— Мэм, — сказал охранник, — вам придется от него отойти.

«Если бы это было так легко», — подумала Лейси.

Они сели по разные стороны красной линии.

— Как ты? — спросила она.

— Все еще здесь.