Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды

Майа высек огонь с помощью странноватого приспособления, поднес Аллору, держащему самокрутку кончиками пальцев, и снова замер, сам закурив. Мелькор внимательно, хоть и незаметно разглядывал некогда сотворенного им майа. Курумо сильно изменился с тех пор, в чем-то став больше похожим на Гортхауэра. Между бровями и в углах губ залегли складки, глаза, раньше казавшиеся непроницаемыми, теперь смотрелись провалами. Аллор был прав – такой застарелой боли и отчаяния Вала не видел давно. Именно устоявшихся, как вязкая глубина веками никем не потревоженной трясины. «Жаль, и впрямь Аллор не успел рассказать о нем – придется разбираться самому, разматывать этот клубок. При чем тут Бездна?» Мелькор знал от Ортхеннэра, что Курумо был в Средиземье, – зачем ему это понадобилось? Они не говорили с того злополучного дня, когда он, не выдержав, крикнул майа «Убирайся!» и запустил ему вслед сводившим с ума кубком… В годы валинорского плена они избегали встреч – это казалось естественным. Вала и к Ауле-то не часто заходил и не засиживался – уж слишком жалко выглядел Великий Кузнец. А его подмастерье буквально растворялся при появлении Мятежника…

Задал ему задачу нуменорец… В чем-то Гортхауэр был прав – Аллор то еще сокровище: нетрудно представить его влиятельным вельможей, правящим бал в блестящем обществе. Ну и публику он все же подбирает… Есть хоть какая-то логика в его неразборчивости или, скорее, странной, изощренной избирательности? Частый гость в Лориэне – и в Ильмарин… Не говоря уже об общении с ним, обреченным на вечное изгнание мятежником… Что теперь все же делать с Курумо?

Мелькор собрался с силами и посмотрел на майа прямо. Тот, поежившись, ответил таким же взглядом, в котором была мрачная решимость больного, приготовившегося выслушать приговор из уст лекаря.

– Ты давно из Средиземья? – тихо спросил Вала.

– Недавно, – отрывисто проговорил Курумо.

– Как там?

Майа повел головой:

– Мир… Добивают остатки вражеских сил – орков то есть…

– Ты ими занимался?

– А кому еще? Кого они интересуют? Все их только ненавидят. Презирают… – Курумо нахмурился. – А вообще-то я отправлялся в Забытые земли, дабы изучить деяния Врага и найти способ разрушить его козни, – отчеканил он. – Достаточный повод? И личных мотивов тоже должно было быть предостаточно – в Валиноре ничего не забывают.

– Я не сдержался… И вернуть не успел… Хотя… Может, и к лучшему… – Мелькор отхлебнул из кубка, ополовинив его.

Курумо покосился на него, приподняв бровь:

– Вернуть? Зачем? Я же не прижился. Только под ногами путался, глаза тебе мозолил.

– А здесь?

– А что – здесь? Покаялся – махнули рукой. А Ауле слова не сказал…

– Ничего?

– Ничего. Просто принял, и все. А на разговоры, по Валмару гуляющие, уже наплевать было, ранить ведь только свои могут, а чужие на то и чужие. Тем более что это правда… – Майа отвернулся.

– Что – правда?

– Что вражье отродье, например. Манвэ, конечно, запретил так говорить, да разве за всеми уследишь? И какое ему, да и остальным, до меня дело? А мне – до них? Выгнали – ладно, приняли – спасибо.

– Возненавидел меня… – Мелькор опустил глаза.

– Отчего же? За что? Что не смог принять – таким? Ты же не всесилен. А я по-другому не мог, не умел… Хотел было подстроиться, чтобы не огорчать попусту, – и не смог. Сил не было больше притворяться – так, по крайней мере, тогда казалось… – Курумо залпом выпил свой кубок.

Мелиан, бросив взгляд.в их сторону, долила еще.

– Сдержанность и терпение никогда не были моими сильными сторонами, – проговорил Мелькор.

Гортхауэр тревожно покосился на них, открыл было рот, но натолкнулся на жесткий взгляд нуменорца: «Не лезь, пожалуйста. По-человечески прошу».

Связываться с бешеным недомайа у черного майа не было сейчас ни малейшего желания. Гортхауэр вернулся к общей беседе. Эльдин осторожно тронула Аллора за рукав: «Думаешь, договорятся?»

«А куда они денутся? Лучше сразу. Думаешь, если Мелькор у нас жить будет, я Курумо на порог не пущу? Нам еще не хватало, чтобы гости по углам сидели да друг на друга косились!»

«Да, пожалуй, – мысленно согласилась майэ, – удовольствие ниже среднего». – Она ласково поцеловала Аллора в висок.

Мелькор помолчал, потом сказал:

– В том, что ты не прижился, больше моей вины. Я же тебя сотворил, в конце концов.

– Теперь это уже не важно. Все равно: хочешь не хочешь, а жить надо. Работать. Главное, чтобы руки не дрожали, – добавил он в задумчивости. – А жизнь – бесконечная, то есть несмерть… Не уйти… Поделом, наверное, – да все равно не расплатиться.

– Но… ты хоть жив остался… – растерянно пробормотал Мелькор, не зная, что сказать.

– Жив? Нет, что ты… Я давно уже мертв. Да, с тех пор. Или еще раньше. А может, всегда был… Но я не ненавидел тебя, нет! – почти вскрикнул майа и резко замолчал, настороженно оглядевшись.

Сидящие за столом не отреагировали – возможно, не желая смутить, а может, и впрямь увлеченные беседой. Да и вообще в Валмаре старались не прислушиваться к приватным разговорам – так спокойнее.

– Я понимал это – и не мог принять… А ведь ты виноват меньше их всех… И мне все время не хватало тебя…