Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды

Внезапно он услышал зов, скорее даже не зов, а чью-то грусть или горе.. Кто-то тосковал чуть слышно в живом чертоге Лориэн, и заунывная песня горечи вела в глубь Сада, далеко от места сбора.

Ирмо шел на зов, пытаясь представить себе на ходу, о чем же может так горевать валинорский элда, – а кому еще? «Наверное, опять безответная любовь, – думал Владыка Грез. – Ничего, поможем».

Безответная любовь бывала обычно самой тяжкой участью, могущей постичь живущего в Неувядающих землях эльфа. Правда, один раз из-за непредсказуемой цепочки видений и размышлений упала завеса с памяти одного из бывших Эллери Ахэ, и высокий, сильный воин и мастер плакал, не веря в такой кошмар и не имея возможности отрицать реальность воспоминаний. Тогда Ирмо просто восстановил забвение, наложив чары покрепче, и посетитель ушел, думая, что забежал отдохнуть и поразмыслить над незадавшимся чертежом…

Что же сейчас стряслось? Взвинченность последних суток не могла не отразиться на душах чувствительных элдар – наверное, кого-то задело особенно сильно.

Ирмо приблизился к источнику зова и вдруг остановился, словно прилипнув к земле, от страшного ощущения: не было в Саду плачущего эльфа. Никого живого – не было. А был… голос, и теперь он обращался к Ирмо:

– Здравствуй, Лориэн. Сожалею, что пришлось звать тебя таким образом, но там, где вы собрались, все так озлоблены… Особенно Манвэ, который, если бы уловил отголосок беседы, поднял бы снова шум, как он привык за последние сутки. А шум здесь совсем ни к чему – в Садах Отдыха…

Ирмо внутренне сжался в комок – ни предупредить, ни убежать. Он мягко попытался отгородиться от сознания Айо – повторения истории со Златооким не хотелось. Попробовал внушить ученику, что все в порядке, так, очередной посетитель…

– Ничего плохого с твоим сотворенным не произойдет, и ни с кем худого не будет. Вы же дети Мои. Хоть вы и ведете себя порой странно и нелепо, даже выступая против Сотворившего, но Я желаю вам лишь блага. Никому из детей Моих не будет ни больно, ни страшно… если ты, Ирмо, будешь благоразумен.

Владыка Снов, оцепенев, внимал – что потребуют от него? И билось, как жилка у виска, предчувствие. Даже – знание. Он служил уже так – Замыслу. Был – Милосердием Замысла, Милосердием Забвения…

– Да, милосердие, ибо к самым строптивым и заблудшим должно проявлять его – до конца…

Слова, падающие сверху, леденили душу, заключая в прозрачно-твердые оковы. «До конца…»

– Ты добр, Ирмо, добр и понятлив. Я чувствую, ты уже догадываешься, о чем хочу попросить тебя. Полагаю, просьбы Сотворившего тебе достаточно? Видишь сам, время шуток прошло. Манвэ, обуянный гордыней и наученный Мятежником, не внемлет гласу Моему и увещаний не понимает. Ни о ком не думая, он отвращает детей Моих от Света, используя данную Мной власть, поправ дерзко Мое доверие. И хлынет Искажение в мир, и мир рухнет, подобно Нуменорэ. О несчастные дети Нуменорэ, погибшие из-за гордыни владык своих…

– Пощади Арду, Всемогущий Отец!

– Я исправлю ее, если зло вновь поднимет голову. Но Мне жаль живущих, да и сотворенных жаль, даже предателей вроде Мелькора, Манвэ и Варды. Даже к ним еще живет в Моем сердце любовь, и не хочу Я боли для них. Ибо жалки и не ведают, что творят…

«Они не жалки!» – хотел воскликнуть Ирмо, но сдержался.

– Жалки и презренны, в особенности Манвэ, изменивший Мне и склоняющий к тому остальных, заслуживая тем самую суровую кару.

– Он не хотел ссорить с Тобой остальных Валар, не желал, чтобы еще кто-то, кроме него, был наказан. Он просто не счел возможным обманывать других, выдавая свое решение за Твою волю.

– Он лицемерит. Впрочем, полно о нем, хоть и тяжела рана, нанесенная его предательством. Знай же, Ирмо, что даже его гибели и мучений не жажду Я, но и глумления над Замыслом не потерплю. И ты поможешь Мне… и братьям и сестрам своим, ибо тебе дал Я власть над душами… Итак, если не хочешь ты лишних мук для тех, кто дорог тебе, не медли – ибо в своих Садах ты властен над ними и над помыслами их. Понимаю Я в снисхождении Своем, что не пошел ты против братьев твоих, и прощу тебе этот грех соучастия, но должно тебе исправить содеянное: да забудут они своеволие свое и обретут чистые помыслы, достойные Айнур…

– Ты хочешь, чтобы я заставил их забыть – все? – прошептал Ирмо.

– Ты же можешь работать тонко – так, чтобы изгладились из их памяти лишь последние дни…

– А Мелькор? – проговорил Мастер Грез.

– А Мятежник должен отправиться туда, куда был изгнан. Впрочем, если у тебя достанет сил внушить ему благие помыслы…

– Он тоже должен все забыть? И две войны, и оковы, и выжженные глаза?

– Это на твое усмотрение: или – забыть, или изменить к этому отношение, приняв как необходимость и справедливое наказание за преступную гордыню.

– И Манвэ тоже должен принять все как должное?

– Так будет лучше для всех, и для него в первую очередь.

– А я?

– Если пожелаешь – тебе помогу забыть Я. А если не хочешь – то разве ты не способен пожертвовать своим покоем ради блаженства братьев и сестер твоих и их сотворенных?