Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды

– Вот и проверю, все ли человеческое растерял. Майа стиснул рукоять – кольнуло. Ничего. Главное – взять. Потом уже неважно.

Подмигнул Эльдин – та улыбнулась и сощурила глаз в ответ.

«Встретимся в Залах – если что?» – «Разумеется. – Майэ погладила висевший на поясе кинжал. – Если что… я составлю тебе компанию». Аллор нахмурился: «Прости». – «Все правильно», – еще шире улыбнулась Эльдин.

Манвэ слышал их мысленный разговор – как и все мысли в зале.

Вот так – спокойно… Словно на вечеринку собрался. Ну почему – он? Друг…

Владыка стиснул зубы: теперь – все. Покаяние – как раз… Жаль. Остановить? И что? Ничего. Ничего… Пускай.

Вполне в состоянии сам решить – недомайа всегда казался в чем-то взрослее – трудно было подобрать другое определение, – майар Валинора. Сам ответит. Здесь и сейчас…

– Я к вашим услугам, любезнейший, – светски, как на званом приеме, улыбнулся Аллор Тулкасу.

– Говорил я, от этого книжника несчастного всего можно ждать, – процедил сквозь зубы Астальдо.

– Разгильдяя, зазнайку и неженку забыли помянуть-Возьмите меч. милейший Тулкас, а то как-то неловко будет лишить вас ваших знаменитых кулаков неосторожным ударом, нарушив эстетическую гармонию поединка…

Оромэ протянул Воителю свой меч. Чуть презрительно глянул на оружие Тулкас, привыкший доверять железным кулакам, – вот еще, поединок на равных. С этим? Наглец… Придется проучить. Это будет первая смерть – похоже, ступенчатую казнь дерзкий недомайа себе обеспечил. «Думаешь, Манвэ тебя выгораживать будет? Как бы не так – у него нет любимчиков», – подумал Тулкас.

Первые удары не принесли толку – его противник уклонялся едва уловимыми движениями, словно танцуя. Злость и раздражение захлестнули первого бойца Валинора. Снова удар – опять ускользнул, да еще ухитрился кольнуть откуда-то сбоку. Ага, вот, кажется, задел – майа еле заметно пошатнулся, дернулся угол рта… Ничего, скоро выдохнешься, не таких ломали…

– Ну что ты крутишься – здесь не танцкласс! Боишься, майа недоделанный? Тоже мне, черный ужас… – Выпад, увертка, снова рубящий удар, опять увернулся – или все же достал? – Эй, это тебя, поди, в вашем нуменорском болоте так прыгать учили? Квакать, видимо, тоже… – Двойной удар – опять мимо – да что же это?! – Доквакались – понравилось в валинорских волнах плескаться? Видно, до сих пор обсохнуть не можешь!

«Ох, зря это он! – подумал Гортхауэр не без ехидства. – Говорили же: если ищешь бед на свою… голову, обругай Нуменор при нуменорце…»

* * *

Они любили его. Разные – в этом они сходились. Аллор не был исключением.

Ироничный циник, прекрасно знакомый с изнанкой роскошных фасадов, пресыщенный болезненно-утонченной, упадочной культурой погружающегося в тень царства, насмехающийся над его боевой славой – он любил Нуменор. Связан был неразрывно. Сказал как-то: Нуменор – это состояние ума… Вернувшись после потопа, Гортхауэр знал, где найдет их – впервые в жизни потерявшего власть над собой, безумным зверем воющего Аргора и этого… эстета, казалось, любовавшегося буйством стихий, только спина была неестественно прямой, а пальцы скрещенных на груди рук когтями вонзились в плечи… Лишним почувствовал он себя тогда – Владыка и Учитель…

Так что зря, ой зря коснулся Нуменора Вала-Воитель…

– Чтобы обсохнуть… у меня было достаточно времени и идеальные условия, – очень тихо и внятно проговорил Аллор.

Присутствующие не сразу поняли, что произошло, перемена казалась незаметной – сначала. Просто мягкая, почти кошачья пластика уступила место танцу гибкого лезвия клинка – так пляшет он в умелых руках. И какая-то неотвратимость в движениях… Страшно изменилось лицо – что-то стерло с него даже неизменную, казалось бы, усмешку, оставив абсолютно ничего не выражающую маску.

Гортхауэр вздрогнул, почувствовав иное присутствие, и в то же мгновение вспомнил, узнал – чье… Аргор… Как? Почему? Похоже, страшнее всего были глаза. Синий цвет сменился даже не на вороненую сталь, – а черный майа помнил еще по нуменорским временам, что такой цвет не сулил ничего хорошего, – нет, цвет исчез вовсе. Глаза были почти белые, как сталь особой закалки – беспощадное, злое оружие изготовляли из нее…

Он, Гортхауэр, как-то видел эти глаза – похожими. Причина сейчас стояла рядом, поигрывая кинжалом и слегка закусив губу. Страшно. Страх, вырвавшийся на волю, – тогда он ударил Кольцом изо всех сил – инстинктивно, ища защиты, не размышляя, – не простить было этого липкого, осклизлого ощущения, холодным червем скользнувшего по телу, – уничтожить того, кто его вызвал…