Девятое правило дворянина

Отдать долг? Смириться? Хрена с два! Я одного свадебного распорядителя искал несколько дней, а ты говоришь смириться!

Очень захотелось сказать об этом Астарте, но не вышло.

— Только не уходи, Сильвиан… Вернись ко мне…

В этот момент я почувствовал, что боль понемногу начинает возвращаться, а слова Астарты становятся тише, как будто она теперь где-то очень далеко от меня.

Я решил посмотреть так ли это на самом деле, но мне не удалось. Яркий свет вновь ударил мне в глаза, а вместе с ним вернулась и чудовищная боль. Нет, все-таки может быть и в самом деле лучше без головы?

Из моей груди вырвался стон, а затем я почувствовал прикосновение чьей-то руки, за которым пришел знакомый голос:

— Володя… Володя, ты слышишь меня?

Ох, как же дорого я готов был заплатить, чтобы вновь услышать его… Василиса… Я пытаюсь произнести ее имя, но в этот раз такой же номер как с Астартой не проходит и мне не удается сказать ни слова.

* * *

К тому моменту, когда я пришел в себя, пролетело три дня. Все это время как овощ пролежал в больнице, под наблюдением целой когорты врачей, которые усиленно пытались хоть что-нибудь сделать.

Разумеется, и без целителей не обошлось, но все было без толку. Особых изменений не происходило. А потом вдруг я очнулся. Как раз в тот момент, когда рядом со мной была Василиса.

Хотя ее присутствие как раз было вообще неудивительным. Как мне позже сказали врачи, она лишь несколько раз покидала мою палату, да и то ненадолго.

Однако, после того как я пришел в себя, Соловьеву все-таки попросили удалиться. Врачи сделали мне несколько уколов, и я отъехал еще на сутки.

Зато, когда пришел в себя во второй раз, мое самочувствие было намного лучше. Будто за эти сутки они в меня какой-то целебной жидкости ведро влили, от которой мне стало легче.

Раны хоть и давали о себе знать, но все это уже было не так критично. По крайней мере я не думал о них постоянно, а это уже большой прогресс в моем случае.

Мне даже разрешили немного куриного бульона, хотя лично я бы не отказался от хорошего стейка с кровью. Пока я хлебал жидкий супчик, Василиса рассказала мне подробности окончания нашей операции, которые мне не терпелось узнать.

Дело было так.

С пауком они возились довольно долго, и за все время эта паскуда успела около сорока Мироходцев укокошить. Но в конце концов они с ним справились и собрались было последовать за мной, но оказалось, что добраться до вершины башни не представляется возможным.

Ступенек внутри нее не было, а когда аэроманты попытались попасть в нее посредством левитации, то оказалось, что это тоже недостижимо. В воздухе было какое-то плотное энергетическое поле, выше которого подняться не получалось.

Тогда они решили просто ждать, и по словам Василисы, ожидание затянулось почти на три часа. Удивительно, мне показалось, что наше сражение с некромантом длилось от силы четверть часа. Если и больше, то совсем ненамного. Но три часа?

Как бы там ни было, а не верить ей у меня повода не было. Видимо, в том измерении, где мы с ним оказались, время текло немного иначе.

В конце концов на вершине башни произошел взрыв, и она начала рассыпаться прямо на их глазах. Меня нашли среди камней с разрубленным плечом и пробитой головой, которая была вся в крови.

Поначалу я вовсе не подавал никаких признаков жизни, но после того, как целители надо мной поколдовали, у меня появилось слабое дыхание.

Вот как-то так оно и было. Каким образом ребята выходили из крепости, Василиса особо не распространялась. Мол, чего об этом говорить, если все уже в прошлом? Сказала лишь, что обратно до Портала они пробивались с боями. Хотя путь назад оказался намного легче, чем дорога к крепости.

— Ну вот видишь, не получилось у меня от женитьбы уклониться, — сказал я, возвращая ей пустую тарелку. — Придется все-таки праздновать.

— Слушай, Соколов, если ты думаешь, что уже находишься в полной безопасности, то ты сильно заблуждаешься, — предупредила меня Василиса. — Не забывай, что я могу сказать, будто ты так же внезапно как пришел в себя, так и снова отключился… С самым печальным исходом…

— Вот ты, Соловьева, шуток совсем не понимаешь, — ответил я и с трудом притянул ее к себе. — Мало ли чего не скажешь после наркоза? Не переживай, сейчас я еще тарелку супа съем и можем ехать.

— Куда ехать? — спросила она и посмотрела на меня уставшим взглядом. Судя по лицу, в последние дни она спала крайне мало, если вообще спала. — Ты себя в зеркало видел?

— Не-а, покажи.

Она достала из своей сумочки небольшое зеркальце и протянула его мне.

Да уж, выглядел я и в самом деле крайне печально. Лицо все синее и опухшее, голова забинтована практически полностью. Просто мрак.

— Ну что, жених, нравится? — спросила она, убирая зеркало. — Врачи сказали, что раньше, чем через десять дней, даже чтобы у нас с тобой и в мыслях не было отсюда сваливать.

— Десять дней, это слишком крепко, — сказал я и попробовал поменять позу. — Я себе и так уже всю задницу отлежал, а что потом будет? Может быть как-нибудь договоришься? Скажи им, что я дома буду лежать. Им-то какая разница?