Девятое зеркало (СИ)

– А на ведьмину помощь рассчитываешь? – мрачно бросила я, позабыв в отношении молодого мастера Калеба использовать почтительное «вы».

На самом деле, когда он кляп вытащил, я его такими словами называла, что уже и смысла не было сохранять приличия.

В лесу что-то беспрестанно шумело, и я с опаской озиралась по сторонам.

– Не боишься рэйконов? В Мертвом лесу они дикие.

– Я взял лучину из храма и зажег фитиль в фонаре. Ты же знаешь, что духи боятся священного огня.

Ничем его не проймешь!

Мы спустились с пригорка. Конь, к которому я была привязана, испуганно таращил темные глаза и шел нехотя, обреченно. Калеб нетерпеливо двинулся вперед, отпугивая светом фонаря неясные тени леса.

И вдруг у него ноги стали застревать, проваливаться, вязнуть, и я остановилась.

– Что это? – растерялась. – Болото?

Мы с конем попятились и замерли – он и я – затаили дыхание. А Калеб погружался и немел, даже слова вымолвить не мог, только мычал и дергался. Фонарь в его руке качался из стороны в сторону – пламя дрожало.

– Да стой же ты! – закричала я. – Утонешь, не шевелись!

Калеб бросил фонарь и попытался выбраться, но резко ушел глубже, по самый пояс.

Пламя в фонаре замигало, и я сделала судорожный вдох, опасаясь, что свет погаснет. Тогда ничего уже не сдержит рэйконов, которые притаились где-то рядом.

– Замри, Калеб!

– Помоги мне!

Ну, да. Развязал бы меня для начала.

– Спаси! – снова закричал мужчина. – Я застрял. Быстрее!

Я поморщилась, оглядываясь по сторонам. Как этого дурака из болота вытащить? Не буду же я, в самом деле, смотреть, как он умирает.

– И зачем ты сюда пошел? – недовольно заворчала я. – С чего ты взял, что ведьма тебе поможет, а? А про осколок – это, вообще, выдумки!

– Я нашел одного ловца за рэйконами, – уязвленно прорычал Калеб. – Откуда, думаешь, в Мертвом лесу так много диких духов? Они только там обитают, где есть Зеркало. Рэйконы здесь сильные, их, вообще, отловить никто не может. Чем сильнее дух, тем сильнее магия Зеркала. Тот ловец сказал, что видел у ведьмы зеркальный осколок. Знаешь, сколько я в храме книг прочитал о разбитом зеркале Атхоре?

Я не знала, конечно.

– Думаешь, я хочу умереть? – спросил он. – Ты веришь, что у меня есть хоть малейший шанс выиграть в Великой битве? – его щеки заалели от стыда. – Когда я учился в храме, я много интересного узнал о драгманцах.

Я подошла к седлу и попыталась отвязать веревку.

– Драгманцы приспешники богини Эморы, они готовятся к битве с самого рождения и обладают невероятной физической силой. А еще, – и Калеб опустил голову, – еще они беспощадны… А ты, – и он снова упер в меня взгляд, – обязана моему отцу. Думаешь, я не знаю, что он притащил тебя из приюта? А когда тебе было восемь, и ты едва не погибла из-за лихорадки, он спас тебе жизнь!

– И поэтому ты решил отправить меня в Зазеркалье вместо себя?

Ну и болван же он, в самом деле.

Узел не поддался, и я бросила эту затею. Огляделась в поисках палки, которую я могла бы протянуть страдальцу.

– Да ты хоть знаешь, что отцу пришлось сделать? – взвизгнул Калеб. – Если бы об этом кто-то узнал…

Все найденные ветки оказались коротки, и я полезла в кустарник, попутно пытаясь сдвинуть с места напуганного до полусмерти коня.

– Об этом знают только члены вашей семьи, – проговорила я, пытаясь сломать длинную ветку.

– А ты не думала никогда, почему отец сделал это ради приютской приживалки?

Думала, конечно. Тысячу раз, а то и больше.

– Знаешь, что еще я узнал в храме? – произнес Калеб. – То, что именно кровь открывает зеркала. А если в тебе та же кровь, что и во мне – ты пройдешь сквозь зеркало. Формально, даже закон не будет нарушен.

Стиснув зубы, я полезла сквозь ветви усерднее. Не хочет же он сказать, что господин архитектор – мне отец? Я и сама об этом думала, но, чтобы всерьез… Быть не может.

– Что ты делаешь? – оторопел Калеб, медленно погружаясь в трясину по грудь.

– Возвращаю долг.

Лошадь дернулась, и я глухо выругалась, обдирая руку о колючки до крови.

– Надо ведьму звать, – огорошил меня Калеб.

– Что?

Игнорируя мое недоумение, он закричал во всю мощь легких:

– Великая ведьма Мертвого леса! Сюда! – за всю жизнь Калеб так не верещал, как этой ночью. Казалось, громче уже и не смог бы, но, когда болотная жижа достигла его шеи, он дал фору любому зазывале.

Будь Найни жива, она бы точно услышала. Мертва – восстала бы из мертвых.

Фонарь, наконец, исчез в болоте, и пламя погасло – со всех сторон послышалось угрожающее рычание.

– Мы все умрем! – раздался вопль Калеба.

Конь заржал. Ехидно как-то.

– Ведьма, старая ты гадина! – непочтительно заорал Калеб. – Ведьма костлявая… Живо сюда! Немедленно! Бы…с… – болотная жижа затянула избранного воина по самую макушку.

Конь, между тем, замер – за его крупом ветка хрустнула.

Я медленно повернула голову, вглядываясь во мрак. Конь тоже изогнул шею – уши торчком.

Сквозь темноту проступили очертания тонкой сгорбленной фигуры.

Черный плащ висел лохмотьями, сквозь него виднелись желтоватые кости и полуистлевшая плоть. Капюшон открывал лишь нижнюю часть лица с почерневшими губами.

Конь обнажил зубы, сдерживая гримасу ужаса на своей конской морде.