Девятьсот бабушек

Любой из крутых парней Экспедиции непременно так бы и поступил — раздавил бы ее, а потом еще и еще кого-нибудь из этих существ, пока они не раскрыли бы своей тайны. Если бы Серан выбрал себе крутое прозвище, и оно преобразило его личность, он тоже поступил бы так же. Если бы он был Грозой Пивных, он бы сделал это, не колеблясь. А вот Серан Свайсгуд не мог.

— Скажи мне! Скажи! — истерически кричал Серан.

— Нет, нет, ведь ты не мой ребенок, — сдерживая смех, сказала последняя бабушка. Это слишком смешно, чтобы рассказывать чужеземцу. Мы не можем оскорбить чужеземца, поведав ему такую смешную, такую невероятную вещь. Чужеземец может умереть. Зачем мне иметь на совести умершего от смеха чужеземца?

Человек не смеялся. Смеялись проавитяне. Смеялись долго, пока Серан Свайсгуд, истерически рыдая, не выбрался оттуда и не побрел к своему кораблю.

В следующем путешествии он уже назывался Меченым Молнией, и ему пришлось в течение девяноста семи дней быть королем острова в пресноводном море на М-81, но это уже совсем другая, гораздо менее смешная история.

---

Перевела с английского Валентина Кулагина-Ярцева

Raphael A. Lafferty. "Nine Hundred Grandmothers" (1966)

Источник: Журнал "Если" 1994, N 5-6