Девятьсот восемьдесят восьмой (СИ)

Поняв, куда клонит хитрый мужик, историк был вынужден еще раз обдумать его предложение. Да, Марсель не был идеальным вариантом для блудного сынка, однако у него, похоже, не было выбора. Или с ним, или одному. Второй вариант казался ему не самым надежным, тем более что на местности он ориентировался, мягко говоря, не лучшим образом и легко мог заблудиться в трех соснах. Оставалось только выяснить, чего конкретно ждет Тарас от него. Не мог ведь он действительно наставить на путь истинный его оболтуса. Хотя…

— Добре, я все понял. Возьму с собой Федю. Но почему ты веришь в то, что он не сбежит от меня при первом удобном случае и не возьмется за старое? Привязать его к себе я не могу, сам понимаешь.

— Не можешь, — согласился мужик. — Однако ты не беспокойся по этому поводу. Уж я найду для него нужные слова. Так что, по рукам?

— По рукам, — кивнул ученый, не оставляя себе возможности для отступления.

Тарас с чувством стиснул протянутую ладонь, и Марсель поморщился от боли. Но здоровяк не заметил этого и, вскочив на ноги, не говоря больше ни слова, заспешил к дому. Оставшись один, историк решил, что ему некуда торопиться. Тем более что отцу с сыном, судя по всему, было о чем поговорить в его отсутствие. Происходящее совершенно не нравилось ему, особенно учитывая слепоту Ольги. Была бы она зрячей, все выглядело бы иначе, а так выходит, что он не только был причастен к смерти ее четверых сыновей, но и пятого собирался забрать неизвестно куда. В любой другой ситуации Марсель бы, скорее всего, постарался улизнуть под шумок и оставить семейство разбойников вариться в собственном соку, однако у него не было такой возможности, и он прекрасно это понимал.

С момента его пробуждения миновало несколько часов, и пережитые потрясения не прошли бесследно — сидя на лавке, историк почувствовал, что его начинает клонить в сон. Не видя ничего плохого в том, чтобы прикорнуть ненадолго, он лег на спину и закрыл глаза. Будущее казалось ему туманным, и он вдруг подумал о том, что, наверное, как раз в это время Муса с Меланьей направляются к своему новому дому, где бы он ни находился. Представив себе славянскую знахарку в восточных одеждах, а Мусу уплетающим какие-нибудь блины или окрошку, Марсель улыбнулся. Интересно, как дела у Курьяна? Получилось ли у него держать язык за зубами — или нет? Лучше бы ему, конечно, помалкивать обо всем, что он видел. Впрочем, Михайло, конечно, скоро обо всем узнает, если еще не узнал. Сидят, наверное, сейчас и под медовуху гадают о том, как их Баламошка поживает. Забавно. Он думает о них, а они — о нем.

Незаметно для себя историк задремал. В какой-то момент его тело будто перестало ему принадлежать — он смотрел на себя со стороны и в то же время понимал, что все происходящее было всего лишь игрой утомленного мозга. Тем не менее, ему стало интересно, и он приблизился к своему телу, чтобы рассмотреть его лучше. Что ж, очень даже ничего, отметил про себя Марсель с удовлетворением. Ничего особенного, но и не урод. В этот момент он почувствовал, что находится в беседке не один. Быстро обернувшись, мужчина увидел высокого пожилого человека, который стоял за его спиной и также наблюдал за ним спящим. Лицо старца выражало крайнюю степень задумчивости — казалось, что в этот момент он пытается принять какое-то трудное решение.

— Кто ты? — спросил историк, понимая, что в своем астральном обличье мало чем сможет помешать этому человеку, если тот вдруг задумает что-то недоброе.

— Не силься проснуться, не получится, — отозвался старец. — Твой сон глубок, но это даже к лучшему.

— Почему? — Марсель скорее автоматически, чем осознанно, встал между незнакомцем и своим телом.

— Все просто. Пока ты здесь спишь, там, в доме, княжеская дружина рубит твоих новых знакомых. Если бы ты бодрствовал, то, скорее всего, попытался бы спасти их — и сам бы погиб. А так все закончится для тебя вполне благополучно. Дружинники не заметят этого места. Ты ведь тоже его не разглядел, когда пришел сюда, помнишь?

— Тараса убили? — ужаснулся ученый, прислушиваясь, однако вокруг стояла тишина.

— Убивают как раз в этот момент. Не силься — все равно ничего не услышишь. Ты в другой реальности сейчас находишься, — объяснил гость, заметив недоумение на лице собеседника. — В твоей собственной. Я, честно говоря, впервые вижу, чтобы внутри у человека было так спокойно. Похоже, ты в мире с самим собой. Удивительно.

— Что же в этом удивительного? — Марсель начал понимать, с кем разговаривает, и это не обрадовало его.

— Учитывая то, что тебе пришлось пережить, ты мог бы обозлиться, усомниться, разочароваться — да много чего мог бы. Но ты остаешься собой, и это внушает уважение. Ты все еще хочешь знать, кто я?