Девятые Звездные войны

— Вот так!— горестно сказал Пис.— В чем смысл моей борьбы? Остается одно: сидеть неподвижно и ждать следующего несчастья, а уж оно наверняка окажется самым несчастным из всех несчастий!

— Вперед, и только вперед!— запричитал он, распаляясь.— Далеко за пределы нашей галактики... и всех прочих галактик! Я превзойду скорость лентяя-света на позолоченных смехом крыльях! А какие удивительные картины предстанут перед моими глазами прежде, чем смерть закроет их навсегда! Туманности, извивающиеся в утонченной пытке зачатия мира, космические маяки сверхновых, целые вселенные, похожие на запутавшихся в тончайшей серебристой сетке светлячков...

Весьма довольный собой, Пис скрестил на груди руки, откинулся на спинку кресла и приготовился к вечности. Единение его с космосом длилось примерно десять секунд, потом ему стало скучно, потом — страшно.

— К черту светлячков и серебристые сетки! Я хочу домой!!!

Он подбежал к прозрачной стене и принялся шарить глазами, как будто то, что он оказался на пару шагов ближе, могло ему помочь определить, где же Солнце. Но даже совсем ошалев от горя, но быстро понял, что надежда его напрасна — перед кораблем мерцали миллиарды звезд, и было не разобраться, что среди них есть что. Только мощный компьютер способен решить проблемы астронавигации, решил Пис... и в этот момент иголочки, коловшие его мозг раньше, вернулись с новой силой, вызывая в голове странное чувство облегчения. Как будто ослабили какой-то жгут, но возобновившийся поток был менее материален, чем кровь, и состоял в основном из эфемерной мешанины ассоциаций, идей и понятий.

"Неужели возвращается память? — подумал Пис, вновь усаживаясь перед пультом управления.— Приходилось ли мне раньше управлять таким кораблем?"

Он принялся более тщательно изучать различные панели, и на этот раз заметил, что они сформированы логическими группами. Рядом с двумя рядами тумблеров, которыми он так лихо щелкнул в первом приступе супервосприятия, было указано, что они включают прогрев передатчика и позволяют стартовать на ручном управлении. Потом Пис заметил отдельный модуль с клавиатурой, маркированной как АСМН. Молясь, чтобы эта аббревиатура расшифровывалась как "Автоматический Селектор Места Назначения", он набил на клавиатуре 3-Е-М-Л-Я, и был мгновенно вознагражден поворотом звездного поля — доказательством того, что корабль изменил курс.

В самом центре прозрачной стены замигал красны кружок. Он окружил одну из немногих крохотных областей абсолютной тьмы, и Пис догадался, что солнце так далеко, что свет его не в силах преодолеть такое путешествие. Но через некоторое время в центре кружка появилась искорка света и начала расти. Удовлетворенный тем, что жизнь меняется к лучшему, Пис продолжил изучение других модулей и скоро обнаружил один именуемый "Автоматическая посадка", избавляющий его от тревог о том, как безопасно посадить звездолет. Приободренный успехом и растущим чувством уверенности в своих способностях, он включил музыку. Первая запись выдала оркестровку пьесы Сибелиуса, громовые аккорды были, очевидно, призваны создать у пассажиров настроение, соответствующее ощущению космического полета.

Пис поудобнее устроился на мягких подушках. Намерения у него были самые простые — отдохнуть. Теперь, когда Пис снова полностью уверился в будущем благоденствии, он еще раз позволил своей душе объединиться с космосом и — чтобы добавить визуального гарнирчика к размышлениям — щелкнул тумблерами, управляющими прозрачностью отдельных стен рубки. Но как это часто бывает с последними театральными жестами, порыв этот оказался серьезной ошибкой и разрушил гармонию его разума.

Всего в нескольких шагах справа от него, отражая своими телами красные и зеленые вспышки бортовых огней, к внешней поверхности звездолета прицепились два оскара.

"...Я же убил их!— твердил про себя потерявший способность соображать Пис. — Я вывалил их в межзвездное пространство и прикончил!".

Страх ненадолго отпустил его, но тут же вернулся, умноженный в десять раз — загадочные существа все еще двигались!

Ничуть не смущенные тем обстоятельством, что находятся в глубочайшем вакууме, оскары небрежно держались за корпус одной рукой, другой указывая друг другу различные звездные достопримечательности словно туристы на прогулке. Пис, окаменев, смотрел на них. Время от времени кто-нибудь из оскаров поворачивал свои рубиновые глаза в направлении Писа, но непохоже было, чтобы они видели его. Наверное, решил Пис, прозрачность стен — односторонняя.