Девятый

– Нет – это наша ведь: от старых путей и следов не осталось. Дальше вырубка – сосны валили для церкви и на стены, а потом все: лес густой. Дозор уходил на день пути однажды вдоль реки – говорят, проехать можно, хотя местами тяжеловато придется. Ну а дальше уже никто не ведает, что там.

– Скоро узнаем…

* * *

Дорога и впрямь закончилась на обширной вырубке: пни и груды засохших веток. Устроили здесь короткий привал для ремонта пары телег и водопоя скоту – рядом имелось чистое озерцо.

Дальше скорость продвижения, и без того невеликая, снизилась чуть ли не втрое. Колеса вязли в сыпучем песке, подлесок местами приходилось наскоро вырубать – очень пригодилась ватага работников, приготовленная епископом. Но уже к полудню стало гораздо легче – лес начал меняться. Сосны, и прежде не слишком мелкие, принялись на глазах увеличиваться по высоте и диаметру. Вскоре вокруг, куда ни глянь, тянулась редкая колоннада величественных стволов – в два-три обхвата. Великанам требовалось много места, и конкурентов они не терпели – ни кустика внизу, ни молодого деревца. Ехать можно в любую сторону – мы будто в огромном, залитом светом храме оказались. Лишь изредка путь преграждали павшие исполины – таких объезжали издали, чтобы не делать резких поворотов.

Дозор, высланный вперед, сообщил, что такое великолепие продолжается и дальше, главное – не отклоняться к востоку, иначе наткнемся на лиственные леса, что вдоль реки тянутся. Там вольготно не поездишь – настоящие джунгли.

С рекой скоро придется расставаться. Судя по карте, дальше она начнет заворачивать к западу, преграждая нам путь. Остается надеяться, что раз струги с трудом к городку подходить могут, то к тому моменту она станет совсем уж маловодной. Жаль, что в районе Талля левый берег у нее слишком обрывистый – из-за этого не стали переправляться сразу, на заготовленных для дезинформации плотах.

Привал на обед устроили посреди леса. Я, если честно, готов хоть в седле жрать, лишь бы побыстрее ноги унести из этого милого края, но лошади и коровы – капризные твари: их надо кормить, гонять на водопой и отдых давать. Это мы, люди, готовы сутками бежать, если жареный петух в одно место клюнет.

Иридиане без намеков выделили пайку дружинникам, раз уж те оказались в их расположении, а меня пригласил к своему столу Конфидус. Отказываться я не стал, по старой памяти подозревая, что давиться сухарями и сушеной дичью не придется. Так и оказалось: епископ скромно, по-походному, постничал охотничьими колбасками, копченой лосятиной, холодными пирогами с яйцами и диким луком, и даже окрошкой в высоких глиняных тарелках – ее, видимо с утра нарезали, а сейчас квасом залили и сметаной заправили. Про хлеб черный и белый и два вида соусов можно даже не вспоминать. Не знаю, что не так с их религией, но некоторые особенности образа жизни иридиан мне очень понравились.

Конфидус ел молча, а вот после, когда подали чай с костра, решил устроить мне допрос:

– Скажите, Дан, а сколько вам лет?

Про прежнее тело я ответ знал – двадцать девять. Да только оно уже восемь дней как мертво – лежит сейчас в могиле, где-нибудь на не особо престижном кладбище, и подбираются к нему голодные беспозвоночные создания… От этой мысли слегка передернуло, и епископ, неправильно поняв гримасу, поспешно поднял руки:

– Да не надо говорить, если не хотите, – я просто из пустого любопытства интересуюсь.

– Просто молод я еще – возраст не тот, чтобы хвастать, – ушел от ответа дипломатично: ведь и сам не знал, сколько этому телу.

– Если в таком юном возрасте столького добились – значит, лукавите, есть чем похвалиться.

– И чего же я добился?

– Вы полноправный полуденный страж, раз самостоятельно странствуете по опоганенным землям, и за вами вон сколько людей пошло – небольшая армия. Простому юнцу вряд ли по силам удержать вместе варваров-бакайцев и иридиан.

– Как раз ничего сложного: и тем, и другим это выгодно. Будь на моем месте бобер на лыжах – без разницы: все бы за ним пошли.

– Не надо преуменьшать своих заслуг. Уж бакайцы вас точно уважают – хотя бы за то, что в бою против погани хорошо себя проявили.

– Подколоть бурдюка не сильно сложно – все так говорят.

– Ага, слыхал такое. А полностью эта поговорка звучит так: «Подколоть бурдюка несложно – гораздо сложнее найти прачку, которая после этого сможет штаны отстирать». В оригинале текст более груб и вульгарен – вы уж извините: сан не позволяет такое вслух произносить.

– Конфидус, вы, как я догадываюсь, не с рождения при еретиках. Зачем вас, неглупого человека, понесло в религию?

– Ради будущего… все ради будущего… Вы верите в будущее нашего мира?

– Вы что имеете в виду?

– О погани, разрастающейся будто плесень, и не видно этому остановки. О дикости, чья плесень растет еще быстрее. Наш мир медленно умирает – его пожирает гниль. На нашу жизнь его еще хватит, но вот что мы оставим внукам? Я не знаю… и не верю в хорошее… Не верю, что будущее появится само собой – за него надо побороться. А вы как думаете?