Девятый Аркан

— Семен Петрович, по сценарию я заглядываю к ней в окошко, мы перебрасываемся парой слов, типа стрелку забиваем на вечер, и все мое участие. Чего снимать-то? Это две минуты. А вот если с поля перенести секс в избу… да еще приход мужа добавить… с серпом, к примеру… то есть и что снимать, и как снимать, и драматизм, и конфликт… Вы меня, конечно, извините, но к сценаристу у меня масса претензий… сорок четвертую серию снимаем, и все секс в поле да в поле… чего его заклинило-то на этом поле? Хоть бы раз в нормальных условиях «перепихнулись». В этом, как его… на сеновале… или в баньке, на крайний случай, и в хлеву можно. Она сидит так тихонечко, песенку мурлычет, коровку доит, а я сзади тоже тихонечко подхожу и цап-царап ее… — И молодой актер опять стал смеяться.

— Сева, это сейчас хорошо, что Дерябин тебя не слышит. Он терпеть не может, когда не по сценарию снимают, — подала с лавочки реплику Катя.

— А тебе, Кать, я смотрю, поле приглянулось? Видно, и в семейной жизни особым разнообразием ваш секс не блещет.

— С чего это такие выводы? Люблю по-разному! И мы с мужем иногда практикуем странные места.

— Да ты что? Подробностями поделишься?

Сева присел на лавочку и нежно обнял Катю.

— Ребят, но это невозможно, мы сегодня снимать будем или про сексуальную жизнь байки слушать будем? — с досадой в голосе поинтересовался оператор. — Семен Петрович, командуй давай!

— Все по местам! — громыхнул режиссер. — Снимаем сцену, когда к главной героине приходит подруга с последними деревенскими сплетнями. Потом ты, Сева, в сцене с окошком. Покури пока. Где ассистент по актерам?

— Я здесь, Семен Петрович.

— Где Феклистова? Надеюсь, она в гриме?

— Нет Феклистовой, не приедет сегодня. Заболел ребенок у нее.

— А чего ты мне раньше не сказала? — взвился режиссер и, переходя на фальцет, прокричал: — Вы мне сегодня хотите совсем съемочный день сорвать? Не выйдет… Феклистова уволена! Не обсуждается!

— Так у нее больничный, как вы ее уволите?

— Найду как, найду! Дерябина попрошу, он в сценарий впишет, что она в город уехала… навсегда, легкой жизни искать, пошла на реку и утопла нечаянно, в поле в снежную бурю сгинула, под копытами коня погибла, в хате сгорела… Еще версии нужны?

— Чего снимаем тогда? — повторил свой вопрос оператор.

— Я же сказал, приход подружки!

— Семен Петрович, так нет же подружки, как это снимать?

— Приход новой подружки с новостью о смерти старой подружки.

— Крутяк! А если Дерябин не одобрит? — засомневался оператор.

— Плевать! Снято уже будет, договорюсь как-нибудь! Марина, есть кто у нас свободный на новую подружку?

— Не-а… в четыре только Агапова подъедет, ее можно взять, она мать родную продаст за то, чтобы место Феклистовой занять. Они же в жутких контрах еще со съемок фильма «Буря в ночной вазе».

— Время одиннадцать утра, до четырех ждать не можем!

— Так я же предлагаю, Семен Петрович, давайте меня с Катюхой, хоть на печурке можем расположиться, хоть на скамеечке, можем в сенях…

— Сева, я сказал ведь, иди покури, не трахай мне мозг своими сексуальными фантазиями. И потом, я уперся! Могу я побыть немного самодуром! Сказал — будем сцену с подругой снимать, значит, будем! Нет подруги — найдем! Я хоть уборщицу сейчас переодену, но сцену сниму! Вы, суки, достали меня!

Вдруг он перестал орать и стал кровожадно всматриваться в темноту! Взгляд его остановился на мне.

Я поняла, что это мой звездный час, и сделала шаг из тени в свет как в прямом, так и в переносном смысле.

— Семен Петрович, я могу сыграть подругу, хотите?

— Хочу! А вы кто? Я не узнаю вас…

Я вышла на центр площадки и сняла кепку.

— Меня зовут Феврония… — начала я, но режиссер меня прервал:

— Как? Феврония? Какая прелесть!

Режиссер подошел вплотную, пристально меня разглядывая.

— Так, зубы покажи. Улыбнись-ка широко. И волосы распусти.

Я повиновалась.

— Не могу понять, что-то в тебе не так…

— У меня глаза разные — один голубой, другой зеленый.

— Ох, ядрена матрона… и правда. Первый раз вижу блондинку и с разноцветными глазами.

— А нас всего-то один процент на планете, — подкрепила я свою уникальность в процентном соотношении.

— Мне уже все нравится. И внешность необычная, и имя это… Ф… Ф… Ф

— Феврония, — напомнила я ему.

— Феврония, да так сейчас уже и не называют… а сокращенно как, Феня?

— Ага…

— Фенечка, я вас беру, вы прямо с этим именем и будете в сериале. Марина, быстро ее на грим и в костюм! Давайте пока Севу отснимем в окошке! Катя, готова?

— Я готова, но у меня вопрос…

— Катюша, милая моя, потом все вопросы, потом… где Сева?

— Так, вы же курить его отправили!

— Позовите, перекур окончен.

Севу быстро позвали. И они начали, наконец, снимать. Я сидела в небольшом вагончике и, пока меня гримировали и одевали, думала: во-первых, откуда у меня взялась такая смелость. Во-вторых, что у меня может сейчас ничего не получиться. В-третьих, что скажет на это Владислав. В-четвертых, что расклад сработал… И еще было и в-пятых, и в-шестых…Было бы, наверно, и в двадцатых, но меня позвали на площадку.

— Ваш выход, Феврония! — сделав пригласительный жест, сказал Семен Петрович.