Девятый чин

— Добрый денечек, Глеб Анатольевич! — подобострастно приветствовал Малюту официант Гриша Стручков с подносом и белоснежной салфеткой на сгибе руки.

Малюта кивнул ему из заоблачной высоты.

— Расскажи про поэта, что знаешь. — Князь отвернулся к окну, словно дальнейшее его мало беспокоило. — Тот опасный человек, что с Капканом уехал, еще раз потом сюда показывался. Вроде как Павлика искал. Павла Андреевича, земля ему пухом. А сам — из Кривого Рога.

— Абсолют! — с готовностью подтвердил Гриша. — Я его еще спустя в камере встретил!

— Спустя что? — вскинул брови Глеб Анатольевич, не одобрявший однополой любви.

— Спустя примерно месяц, как он Павла нашего Андреевича выслеживал, шпик, — развернуто пояснил официант. — В районном отделении Крылатского. Теща у меня замуж выходила — на Осеннем бульваре она прописана, — ну и драка там случилась по русскому обычаю. Американцы, Глеб Анатольевич, до усеру не напиваются, извините за резкость. Потому и достигли, подлецы. А так пришлось мне зачинщиком пойти, чтоб не испортить обедню.

— По существу говори. — Малюта нетерпеливо дернул запястьем и посмотрел на циферблат.

— Вот я и говорю, — занервничал Гриша. — Его в красном халате на голый торс привели. Но я виду не подал. Кто его знает, мокрушника? Там же лампочка тусклая по уставу. А вдруг у него халат кровью заляпан? Может, это кровь-то Капкана и была, Павла Андреевича нашего?

После такого дерзкого предположения у Хариуса отвисла челюсть, а Малюта загасил окурок, не попав в треуголку, о маникюрный футлярчик исполнительного директора.

— Номер отделения, — прохрипел он, вздрогнув.

Официально теща Стручкова замуж выходила по шестому разу, потому номер отделения милиции Гриша успел выучить наизусть.

Выхватив мобильный телефон, Глеб Анатольевич пробежался пальцем по кнопочкам.

— Говорите после звукового сигнала! — услышал он в трубке веселый голос Лыжника.

— Ты у нас в помощниках депутата числишься? — спросил Малюта.

— Лидера фракции «Честный передел», — уточнил свое политическое кредо Лыжник. — Владимира Иннокентьевича Раздорова. Мы его избирательную кампанию финансировали.

— Корка при тебе?

— Обижаешь! — заржал мастер спорта по биатлону. — Я же, бля, курирую от фракции комитет по борьбе с организованными преступниками! Участие в любой момент может потребоваться! В городе сам знаешь какая обстановка! Криминал во власть, падла, рвется!

— Записывай. — Мафиози продиктовал подручному номер отделения и приметы Гришиного сокамерника.

— В халате, значит? — хмыкнул отставной биатлонист. — Ну-ну! Такого придурка они вряд ли скоро забудут! Раскидаю проблемы и через пару дней наведаюсь!

— Правильно, — согласился Малюта. — Вот прямо сейчас и поезжай. Я у Галактиона ужинаю. Жду информации к десерту: адрес, телефон, место работы, наличие судимостей, родственники в Израиле… Что там еще?

— Пол, — невпопад брякнул Гриша, прикусив тут же язык.

— И пол, — уточнил задачу Глеб Анатольевич. — Все, короче, что есть на гада.

Окончив разговор, совладелец пивной вопросительно посмотрел на Галактиона Давидовича.

— Окажи честь, — кивнул тот. — Раздели трапезу с прямым потомком. Поросенок молочный, оближешь пальчики. Сам почти готовил.

Лыжник

Когда после бурно отмеченного «тридцатника» оперу Шолохову позвонили из РУБОПа и сообщили, что с поличным задержан мужчина, по всем приметам смахивающий на Лыжника, Андрей беспощадно подавил бунт в желудке и помчался на службу.

Лыжник, задержанный с поличным, давно снился ему по ночам. За бывшим спортсменом, по донесениям информаторов, тянулся целый косяк недоказанных преступлений — от заурядного рэкета до заказного убийства, — совершенных на вверенной Шолохову территории. И хотя задержанный смежниками из ФСБ литовец Букаускас, поставлявший в столицу оружие из стран балтийского бассейна, дал показания, согласно которым преступная группировка некоего Малюты приобрела у него в последний раз четыре ствола — один «Вальтер» и три «ТТ», — прижать Лыжника упорному оперу так и не удалось. Даже когда следствием было установлено, что пистолет, брошенный на месте убийства предпринимателя Чалкина, фигурировал в той самой поставке.

Вызванный повесткой и допрошенный упорным следователем Иваном Ивановичем Кузьмичовым, Лыжник представил железное, если не титановое алиби: в ночь убийства он пировал среди завсегдатаев паба «Лорд Кипанидзе», что готовы были подтвердить человек пятнадцать, и они это подтвердили.

А тут эдакая нечаянная радость: изнасилование. «Все! — возликовал Андрей. — Труба Лыжнику! Теперь он сразу начнет колоться! Скорее, он по „мокрому“ пойдет, чем за изнасилование! Главное, чтобы девка свое заявление не забрала, пока ее прессовать не начали!»