Девятый камень

Сара аккуратно сложила листок и вернула его в шкатулку. Она вышла на балкон, откуда виднелись сумрачные воды реки, и уловила аромат жасмина, шорохи и вздохи темной земли внизу, увидела слабое сияние лунного света на гладкой коре деревьев. Вернувшись в свою комнату, она обнаружила, что слуги принесли ее вещи и поднос с ужином. Очевидно, сегодня вечером она уже больше не увидит своих хозяев, решила Сара, но она была им за это благодарна, сейчас ей хотелось только одного — поскорее оказаться в роскошной постели. Накрывшись одеялом, она еще успела подумать о Говинде — вернулся ли он в Бенарес из гималайского королевства Кашмир?

Глава 29

Священный город Бенарес стоит на левом берегу Ганга. Каменные здания теснятся друг к другу, высокие и голые, так что иногда возникает ощущение, что ты находишься в тюрьме или в крепости. Однако город разнообразят готические ворота, башни и арки, балконы и террасы, парапеты и узкие окна, балюстрады и башенки, купола и своды, любимые в самые разные века.

Эмма Робертс

Сару разбудили причитания мусульман и пряный аромат восточных цветов — двери балкона всю ночь оставались открытыми. Она оглядела комнату и представила себе Лили, сидящую за письменным столом из черного дерева, и старомодные гусиные перья, которыми она так любила писать. Босоногая девочка-служанка в белом сари бесшумно вошла в комнату с подносом в руках, заставив девушку отвлечься от размышлений. Служанка смущенно улыбнулась и вышла прежде, чем Сара успела с ней заговорить.

Первым делом, решила Сара, следует отправиться к портному, ей просто необходима новая одежда вроде платья из белого муслина в этой усыпляющей жаре и тяжелом, насыщенном самыми разными ароматами воздухе, дышать в котором было трудно даже утром. А поскольку сейчас муслин не носили, у Сары оставались лишь платья, привезенные из Лондона. Она вспомнила, как несколько месяцев назад к ней обратилась женщина из Движения за рациональное реформирование одежды, попросившая написать статью в «Меркьюри» в их поддержку. Сара согласилась посетить их выставочный зал, хотя и понимала, что мистеру Хардингу уже надоел ее интерес к деятельности «синих чулок».

Сара взяла с собой Эллен, однако вместо практичной и удобной одежды для новых женщин она обнаружила выставку нарядов вроде тех, что вышли из употребления в театре «Друри-Лейн». Эллен без особого успеха пыталась бороться со смехом, когда увидела рубахи из шотландки до колена в сочетании с атласными шароварами, турецкий жакет без рукавов и штаны, напоминающие панталоны Амелии Блумер[44].

Изучив в зеркале свое отражение, Сара вздохнула, распахнула дверцу шкафа и с удивлением обнаружила целый набор разноцветных платьев. С болью в сердце она поняла, что они принадлежали Лили. Ее пальцы все еще гладили шелковые ткани, когда у нее за спиной послышался вкрадчивый голос. Сара вздрогнула.

— Некоторые из них мем-сахиб Лили ни разу не надевала.

И вновь Сара не услышала приближающихся шагов, а когда обернулась, то увидела, что у нее новая босоногая гостья. Взглянув на великолепное желто-золотое сари и многочисленные самоцветы — от щиколоток до лба, — Сара сразу поняла, что эта женщина не служанка. Кроме того, она была очень красива.

— Я Сарасвати, — с важным видом заявила она, и Сара сразу вспомнила, что Сарасвати — любимая рани махараджи.

Сара не знала, следует ли ей присесть в реверансе или поцеловать одно из многочисленных венецианских золотых колец, к тому же она была не одета. И это еще больше ее смутило. Она застыла на месте, пытаясь решить, что сказать, пока Сарасвати бесцеремонно перебирала платья в шкафу. Наконец она выбрала на свой вкус три или четыре платья из тонкого шелка с изящным рисунком. Материал напоминал хлопок или белый муслин, но на этом сходство заканчивалось, поскольку шелк мерцал и был украшен лентой из жоржета и крошечными жемчужинами.

— Эти платья никто не носил, они тебе подойдут, — заявила Сарасвати.

— О, я не могу надеть такие красивые вещи, — сказала Сара, невольно сделав шаг назад.

Сарасвати весело и искренне расхохоталась, заставив Сару посмеяться над своим поведением девчонки-сорванца.

— Они не кусаются! Пойдем.