Девятый конвой

– Начнем с маленького кафе, – заявила Катя. – Через неделю. Если доктор разрешит. Но это зависит от того, как ты будешь себя…

Он не дал ей договорить, снова привел в действие здоровую руку, привлек женщину к себе и начал жадно целовать в губы.

– Ох, Вадим, черт тебя подери! – Катя вырвалась, она тяжело и страстно дышала. – Умеешь же ты добавить романтики!..

* * *

На следующий день к осажденным отрядам ополчения в Холмодоле подошло подкрепление – несколько сотен обстрелянных бойцов. Прибыла тяжелая техника. Очередное наступление украинской армии на осажденный город благополучно захлебнулось. Атакующую бронетехнику встретили самоходные артиллерийские установки, гаубицы, пехоту накрыли залпы батарей стодвадцатимиллиметровых минометов.

Войсковые части выходили из боя потрепанными и деморализованными. На следующий день остатки батальона «Дайнар» угодили в котел. Теперь у добровольцев появилась прекрасная возможность доказать, что за свою национальную идею они готовы не только жечь и грабить, но и умирать.

Обстрелы города прекратились. Центральная районная больница из подвалов переселялась в неразрушенную часть здания. Медики и их помощники перетаскивали кровати, переносили больных, устанавливали оборудование, доставленное из России.

В больнице наконец-то появились лекарства. Все врачи и медсестры российского гуманитарного конвоя, вызволенные из плена, дали согласие поехать в Холмодол для выполнения своих обязанностей. Доктор Савицкая не стала исключением. При расставании она дала слово капитану Архипову, что с ней ничего не случится.

Генерала Маслака после недолгих переговоров обменяли на спецназовцев майора Воронова. Шумихи в СМИ не было. Если бы вскрылся факт, что российский спецназ что-то делал на территории Украины, то немедленно последовал бы ответ. Всем стало бы известно, чем именно там занимались наши военные. Подобная реклама Виктору Степановичу Грабовскому была ни к чему.

Через несколько дней к воротам базы бригады специального назначения подъехал автобус. Его встречали, правда, без оркестра. На свет божий вышли спецназовцы в штатском. У многих еще не прошли синяки. Это обстоятельство вызвало дружный хохот.

– И чего ржем? – угрюмо спросил майор Воронов, исподлобья озирая восьмерых встречающих.

Трое из них еще не сняли повязки, а у Ершевича белел пластырь на остатках уха.

– Чего ржем, говорю? Дождетесь, люстрирую всех к чертовой матери. Друзья, называется!

– «Дружба» – это такой плавленый сырок, товарищ майор, – сумничал Макаров и прыснул.

– Да все в порядке, товарищ майор, с кем не бывает, – подлил масла в огонь Кротов. – Каждый из нас на вашем месте поступил бы точно так же.

Спецназовцы ржали уже в открытую. Даже потерпевшая сторона начала оттаивать и ухмыляться.

– Мужики, вас не обижали в плену? – осведомился Полянский.

– Да пошел ты! – буркнул капитан Новиков, у которого фонари горели под обоими глазами.

– С вами мы тоже разберемся! – проворчал майор Воронов. – Интересно будет узнать, кто при выполнении задания положил и покалечил кучу карателей… простите, украинских военнослужащих, выполнявших свои служебные обязанности? Что за бучу вы там учинили? Для чего вас туда отправляли – устраивать беспорядки?

– Товарищ майор, а мы тут при чем? – не понял Елисеев.

– Это не мы, – сказал Данилевский.

– Нас там и близко не было, – подтвердил Цымбал. – Хоть у кого спросите.

– Мы в Сочи отдыхали, – заявил Макаров.

– Действительно, Павел Филиппович, – сказал Вадим. – Украинцы сами не могут разобраться друг с другом. По стране шныряют своры вооруженных людей, не подчиняющихся никаким официальным структурам. Каждый полевой командир мнит себя Наполеоном Бонапартом. Почему чуть что – сразу мы?

– И где же это вас так отделали? – Майор покосился на перевязанных Макарова и Архипова, на костыли Цымбала.

– Подрались маленько, – сказал Ершевич.

– И не просто так, товарищ майор, – добавил Полянский. – За честь спецназа, так сказать. Но не мы начали.

– Ладно. – Майор ухмыльнулся. – Давайте обнимемся. Что еще с вас взять?

– Вот так бы сразу, Павел Филиппович! – Архипов первым выступил из строя.

Спустя три месяца Екатерина вновь сменила фамилию. Теперь к ней стали обращаться не иначе как доктор Архипова.