Девятый круг

А за пультом стоял Лютер.

Их с Фином взгляды встретились, и в глазах Лютера что-то продрожало – страх? Может быть. Но и что-то еще. Не то смирение, не то…

Фин рванулся к Лютеру, который выхватил и навел на него ствол.

Выстрел. Промах.

Фин был уже почти у цели.

Снова выстрел.

Плечо Фина дернуло, но набранная скорость влекла его вперед. Отмахнув руку, в которой Лютер сжимал пистолет, он сжал кулак и с отлета, изо всей силы двинул.

От удара нос Лютера брызнул красным, как лопнувший помидор. Свалив, Фин неистовым градом ударов придавил гада к полу.

Лютер пытался поднять ствол, но Фин, схватив ему запястье, впился в руку зубами, прокусив ее до самой кости.

Ствол выпал и отлетел в сторону.

Фин продолжил метелить его ударами.

– Фин, стой! Ты его убьешь!

– Джек, мне только этого и надо!

– Наша дочь, Фин! Он ее забрал!

Фин как раз заносил кулак для очередного удара (разбитые в кровь костяшки горели, физиономия Лютера в нескольких местах расквашена) и… разжал руку.

Дочь.

Убьешь Лютера – ничего не узнаешь. Фин обернулся и уставился на кресло, в котором сидела Джек. Ага. Вот это кресло его и разговорит.

Он начал слезать с Лютера и тут заметил, как тот вкрадчиво тянет руки себе к поясу. Фин моментально ее обездвижил и увидел, как вздутые губищи Лютера расползлись в улыбке.

Это был финт. Вторая рука Лютера вынырнула с ножом, серебристо сверкнувшим хищным кривым лезвием.

Нож он всадил в бок противнику, пронзив почку. От боли Фину перехватило дыхание.

Он свалился с Лютера, а мир вокруг закружился воронкой и стал таять.

Лютер

С кряхтением взгромождаясь на четвереньки, он напряженно высматривает, куда улетел «глок». Вон он, в нескольких метрах отсюда.

Первым делом надо добить Фина, если тот еще сам не околел. По крайней мере, обездвижить.

Но получается, если сбежал Фин, то мог сбежать и Гарри. Подонки.

Лютер встряхивает головой, роняя носом кровь и сопли. От боли череп тупо пульсирует, но сейчас не до этого.

Джек что-то орет, причитая по своему ненаглядному.

Надо бы срочно…

В комнату врывается Гарри, а с ним – невероятно – Херб; но сейчас даже не до удивления.

Всё в Лютере – весь его мир, жизнь – сосредоточено на возвращении пистолета. Есть ствол, будет и контроль.

Тогда игру можно будет продолжить.

А она должна продолжаться.

Это же труд его жизни. Его шедевр.

Как же не довершить задуманное.

Снова вопли.

На него кто-то несется. Но Лютер уже нагибается за «глоком», и улыбка в момент обретения ствола возвращается на его расквашенные губы.

Вот он оборачивается и начинает суматошно палить с одной руки, а другой размахивает своим неразлучным клювастым ножом.

Джек

Это было хуже всего того, что со мной намеревался проделать Лютер, усаживая в кресло. Видеть, как падают мои друзья – сначала Фин, затем под градом пуль Гарри, а следом рухнувший на колени Херб.

Все это было выше моих сил. Я орала, тщетно силясь вырваться из пут. У Лютера в итоге кончились патроны, и он, сунув «глок» себе за пояс, начал подбираться к Гарри. Со своим ножом.

– Макглэйд, черт тебя дери! Поднимайся! – надрывалась я. Но Гарри не шевелился.

Между тем Лютеру оставалось до него каких-то три метра. Затем два.

Он подбирался неторопливо. С улыбочкой.

Ему это доставляло удовольствие.

– Гарри!!!

– Джек…

Шепот, совсем рядом. Я обернулась: возле кресла сидел Фин. По полу следом стелился кровавый след.

Он подобрался к пульту и нажал на кнопку. Руки-ноги у меня в секунду оказались свободны.

– А ну покажи себя, – тихо сказал он мне.

У меня буквально чесались руки. Прямо с кресла я плюхнулась на четвереньки, выискивая, чем бы вооружиться.

А вот и оружие, под стулом. Пустая бутылка из-под пива.

«Сэм Адамс Черри Уит». Самое то.

Ухватив бутылку за горлышко, я двинулась крадучись.

Лютер уже сгибался над Макглэйдом. Но я его все же опередила.

В удар, какими бьют гольфисты, я вложила все. Весь свой страх. Всю боль. Весь гнев.

И не только.

У Лютера я кое-чему научилась. Хотя и не тому, что хотел преподать мне он.

Для того, чтобы знать, как нужно ценить своих друзей, в Лютере я не нуждалась. Как и для того, чтобы повысить свою самооценку. Или для того, чтобы стать хорошей матерью. Он меня не сломил. А просто научил тому, что до него уже знал Ницще.

То, что нас не убивает, делает нас сильней.

Бутылка треснула по харе не хуже биты заправского бейсболиста.

Битое стекло так и хряснуло. Вместе с зубами.

Он кулем завалился набок. Я выхватила у него нож. И сверху уперлась ему коленом в грудь.

– Сделай это, – вяло выговорил он. Там, где у него раньше жили зубы, теперь сидели осколки бурого стекла. – Вот ты и стала, как я, Джек. Убей меня.

Меня изнутри бередил гнев. Убей? Вот так возьми и отпусти на тот свет? А те люди, которых ты, изверг, бессчетно прикончил? А мои друзья и то, что ты с ними учинил? Ну уж нет.

Стиснув зубы, с предельно напряженными мышцами, я поднесла нож ему к горлу.

Когда-то, целую жизнь назад, у меня был шанс убить опаснейшую психопатку, но вместо этого я ее арестовала. Надела наручники. Звали ее Алекс Корк. За свое великодушие я тогда дорого заплатила: она сбежала и разразилась еще одной чередой убийств.