Девятый Замок

Дэор ломился сквозь хрустящий ветками лес, сквозь шатры и костры, сквозь празднующих и их рабов. Косматая облезлая шкура медведя клочьями висела на нем, тени плясали на страшном лице, из горла рвался хриплый рёв, а за плечами болтался окровавленный мешок. Альвы дико верещали, разбегаясь и толкаясь. Их крики резали воздух.

— Скаттах!

— Кру'а'скаттах!

— Банагдион!

— Терлен! Дион Терлен!

Было время — Дэор не преминул бы бросить насмешку. О, эти высшие, благородные, утончённые, они были растерянны, они метались как овцы, и ужас уродовал прекрасные лица, нутряной, подкожный ужас, недостойный полубогов. О, раньше это изрядно повеселило бы Дэора. Те, кто вчера звал его "чужаком" и "дикарем", сегодня бросаются от него, точно зайцы от волка. О, раньше, то было время…

А потом, между ударом волны на закате, был Девятый Замок, битва на холмах Мёртвого Поля, Чертоги Смерти. Убийство солнца, разрушение мира, слияние с мёртвой плотью. Морская бездна, заполненная мутной водой с обломками льда. Пучина холода между весной и зимой…

Сегодня Дэору было наплевать.

Стражи у ворот крепости сомкнули копья, загораживая вход. Но они уже были пьяны. Дэор просто столкнул их головами. Звон железных шлемов спугнул ночное зверьё…

У дверей в тронный зал охотнику преградил путь могучий тролль, старый раб со взором послушного барана и широкими замшелыми плечами. Мало двигался в последнее время… Дэор убил его за то, что он, тролль-валун, выполнял свой рабский долг.

Славная вещь — меч, кованный в подземном огне.

Падая, тролль распахнул двери, и Дэор вошёл в тронный зал, перешагнув труп, который завтра станет кучей камня.

Музыка стихла. Гости и хозяева поднимали очи на пришельца. Недоумение, отвращение, страх. Хорошо. Весьма хорошо. Никогда Дэор не был ближе к счастью.

Улыбка — Фионнэ уже была тут, она тайком вернулась, и теперь потешалась вместе с ним. Она не могла скрыть удовольствия, спрятать его во взоре, да и не хотела ничего скрывать. То был и её день. Её ночь. Страшная, тёмная ночь!

Дэор улыбнулся ей уголком рта. Покачал головой. Хороша птичка. Сильные крылья.

Ропот пронёсся по залу. Князь Эльнге поднял десницу — и шум утих, и воцарилась тишина.

Безмолвие.

Все молчали, наблюдая, как столкнулись взгляды Дэора и Эльнге, приблудыша и хозяина, нищего охотника и богатого владыки, смертного ничтожества и долгоживущего повелителя.

Лишь гордостью, волей и презрением к чужому суду были они подобны друг другу.

Узкое лицо сида было похоже на меч, повернутый кромкой лезвия к хлорду. Острое лицо, острый взор. Он молчал, гордый и коварный вождь, он всё понял без слов, ибо умел читать чужие души. Черты лица и очи были его рунами.

Дэор извлек из мешка чёрный железный ключ, с корявыми бороздками с одной стороны и головой поморника — с другой. Ключ был похож на ветку, скрюченную и обугленную пожаром. Тяжёлый, жуткий ключ.

Северянин швырнул его к подножию престола, как Готлаф-ярл швырял бараньи кости псам. Железо загрохотало о паркет, насмехаясь.

Вздох ужаса пронесся по рядам.

Эльнге равнодушно покивал головой.

— Располосованная щека и оторванное ухо, — пробормотал он. — Что ж, не слишком высокая цена за полкоролевства. Я платил больше…

Затем он встал, расправил багряницу и воздел руки, окольцованные браслетами. Чаша и посох князя вознеслись надо всеми, и голос его звучал горном Владыки Бурь:

— Внемлите, о благородные! Ибо настал час исполниться моему обещанию. Будьте же все свидетелями! Сей юноша, славный сын Народа Заливов, Людей Севера, исполнил мой приказ: у нас отныне есть замок на Тан Энгир! У меня же есть отныне сын!

Затем обратился к Дэору и Фионнэ:

— Подойдите ко мне, дети мои!

Северянин стал на колено слева от Эльнге, Фионнэ — справа. Дэор улыбнулся украдкой. Лик любимой горел смущением — и ликованием.

— Возьмитесь за руки! — повелел Эльнге, и ладони влюбленных сомкнулись.

— Дочь моя! Готова ли ты связать свою судьбу с судьбою этого человека?

Дэору показалось — голос Багрового Плаща сорвался на миг, дрогнул, точно бегущий по веслу, сорвался горным оленем, в глубокое ущелье, в пропасть смущённых чувств…

— Да… — неслышно прошептала Снежинка.

— А ты, человек севера? Согласен ли ты защищать честь и жизнь этой девы до последнего своего вздоха?

— Ты же знаешь, что да, — проговорил Дэор сквозь зубы.

— Быть посему! — воскликнул Эльнге, коснувшись посохом Дэоровой макушки, — встаньте же и отведайте из моего кубка!

Фионнэ первой коснулась губами чаши в руке отца. Затем отпил Дэор, а потом сам князь опустошил кубок единым залпом.

— Что же, сын мой, — вновь заговорил король сидов, — мне ведома твоя гордость, однако я обещал тебе земли и рабов, а моё обещание подобно в твердости своей алмазу! Жалую тебе Тан Энгир и замок…

— Прости, государь, — хмурясь, прервал его Дэор, и вновь вздох ужаса прошёлся по залу, шёпот тревоги, точно шёпот волн морских перед бурей…

— Прости мне мою проклятую дерзость, но лучше пусть меня разорвут волки и медведи, чем я ещё хоть раз ступлю на Тан Энгир!

Тишина долго звенела в зале лопнувшей тетивой. Наконец Эльнге произнес, глядя прямо в глаза зятю: