Я вижу всё чаще почти ощутимые сны:зари акварели над пиками княжеских башени дынную корочку бледной рассветной лунынад лесом, который уже золочён и раскрашен,он виден как остров за шкурами стриженых пашен,разостланных точно трофеи у ножек княжны.Тоска как кольчуга на тоненьком стане девичьемстальной чешуёю на грудь это бремя легло:нетрудно понять по оброненым пёрышкам птичьимв светлице пустынной, насколько княжне тяжело –охотничий сокол, на ветер кладущий крыло –жених, что навек заколдован пернатым обличьем.Печальна как вечность княжна и как мрамор бела.Она наблюдает — пока опускается мглана пашни и лес, постепенно сгущаясь — весь вечерза небом: вот-вот озарит его тенью крылавозлюбленный…Стало темно. Зажигаются свечи.Надежду расхитит осенняя ночь по куску.Соколиное сердце не может лелеять тоскутак же долго и бережно как человечье.