Девичья команда. Невыдуманные рассказы

Степанов вытер лоб, на котором выступили крупные капли пота, поставил поближе вторую лампу. «Вот так штука!» «Штука» лежала в середине второго ряда, и Степанов работал, стараясь не задеть ее, не прикоснуться. Он только осторожно снял окружавшие ее патроны. Все они были доноритовые. Это взрывчатое вещество употреблялось в шахте. Но «штука», лежавшая в середине второго ряда, представляла собой нечто иное. То был немецкий тротиловый заряд весом в три килограмма. В его гнездах стояли два взрывателя, от которых отходили тоненькие проволочки. Одна была прикреплена где-то снаружи, чтобы взрыв произошел, если ящик поднимут или сдвинут с места. Вторая проволочка шла ко дну ящика, чтобы взрыв произошел при попытке вынуть тротиловый заряд. В общем, не заметят его — взрыв, заметят и захотят вытащить — результат тот же. Но Степанов не сдвинул ящика и не тронул заряда. Он перерезал обе оттяжки и вынул взрыватели из гнезд. Теперь можно было вздохнуть спокойнее.

Вот какая это была ловушка, ловушка-гигант, способная разом уничтожить множество людей и целый промышленный комбинат. А были и другие, может, и маленькие, вроде яркой детской игрушки, брошенной где-то на обочине дороги и взрывавшейся в руках того, кто ее поднял, но все они несли увечье и смерть…

— Даже из живого существа немцы умудрялись делать взрывные ловушки, — сказала Вера. — Мы и такое видели. Это было еще в Пушкине, когда наступление только начиналось, на Московской улице, по которой ни пройти, ни проехать нельзя было, пока не расчистили ее саперы.

… Вся эта улица представляла собой сплошное минное поле. Противотанковые мины — на мостовой и во дворах домов, противопехотные — на тротуарах, тропинках и обочинах дорог. Все замаскированные, засыпанные снегом. Пушкин ведь брали зимой, в холодное, снежное время.

И еще мины в домах, маленьких деревянных домах, из которых эта улица тогда состояла. Дома были пустые, казалось, занимай их, размещай тут людей. Но раньше чем размещать, надо было разминировать улицу и сами дома, а там чего только не находили! Взрывные ловушки стояли на дверях и окнах: открой — и разнесет в щепки. За двери не брались рукой, открывали с помощью «кошек» на длинных веревках. Но минерам пришлось иметь дело и с другой кошкой, безо всяких кавычек.

Едва вошли они в один домик, как из глубины его донеслось тоскливое мяуканье. В доме не очень давно были люди, это чувствовалось по обстановке. Столы, стулья, комод… Все было стареньким, небогатым, но сравнительно чистым. В углу комнаты стоял окованный железом расписной сундук. Оттуда и доносилось мяуканье. «Киска, бедная, как ты сюда забралась?» — заохали девушки. А кошка, услышав их голоса, стала кричать еще отчаяннее и громче.

Подошли поближе. Сундук закрыт неплотно. То ли хозяева оставили его так, когда их угоняли, то ли тут шарили немецкие солдаты, сломали замок, сорвали петли, и сундук уже плотно не закрывался. Но щель была слишком узкой, чтобы через нее могла пробраться кошка, она не могла через эту щель и вылезти. Как же она попала в сундук? Этот вопрос озадачил минеров. Они не стали открывать сундук. Командир приказал тщательно обследовать его и вывел девушек из дома. Оставшийся там минер все осмотрел, потом тихонько засунул щуп под крышку и начал медленно, осторожно водить им взад-вперед. Он водил щупом, стараясь не пропустить ни одного звука, а кошка все отчаяннее и громче мяукала.

Подозрительных звуков солдат не услышал, он только почувствовал, что щуп за что-то задевает. «Да замолчи ты, окаянная!» — прикрикнул он и снова повел щупом, и снова щуп за что-то задел. Солдат засунул под крышку ладонь и обнаружил проволочку. Ясно — оттяжка!

Долго мучился он, пока удалось перерезать эту проволочку. Потом еще раз внимательно осмотрел сундук и наконец поднял крышку. В сундуке сидел котенок, заморенный и худой. Он не мог двигаться, его привязали веревкой к стенке, чтобы не задел за оттяжку. А оттяжка шла через дно сундука под пол к мощному заряду из нескольких противотанковых мин. Заряда было достаточно, чтобы взорвать весь дом…

Или старые часы с тяжелыми медными гирями… История с часами была уже не в Пушкине, а в Павловске, на улице Красных зорь. Но примерно в те же дни. Нашли домик с целыми окнами, осмотрели и заняли его. Надо было отдохнуть и обогреться. Девушки сидели на полу, ели хлеб и болтали. Мебели в доме не оставалось, а на стене висели большие часы с гирями, опустившимися почти до пола. Непоседа Валя Родионова подскочила к ним: «Хватит стоять. Пусть считают время для нас, а не для фрицев». Ее успели остановить: «Часы-то как раз и не осматривали еще». Родионова рассмеялась: «А что там может быть, кроме паутины?» Тут уж Вера Александрова проявила свою командирскую власть: «Не трогать часы! Перерыв закончить, всем выйти из дома».

Часы осмотрели немного позже. И нашли проволоку, которая шла к спрятанной под плинтусом противотанковой гранате. Стоило подтянуть гири — и граната бы взорвалась.