Девичник. Объект желаний

— Я прочла то, что ты дописала, — сделав несколько глубоких затяжек, начала мама. Я поняла, что мне не придется ни о чем спрашивать. Она будет говорить сама, без моих наводящих вопросов. — Дело в том, что твой отец никогда не терял нас из виду. Я уже сбилась со счета, сколько писем он прислал, но делает он это лишь для того, чтобы иметь возможность хотя бы таким образом уколоть меня… Поэтому я старалась, чтобы эти шедевры эпистолярного жанра не попадались тебе на глаза. Последнее время они стали очень редкими, но все же, все же…

— Я не заметила в письме ничего такого, — начала я и осеклась: «…время тебя не изменило… ты не умеешь заботиться ни о ком, кроме себя…».

— Лала, я знаю, что говорю. Я ведь никогда не рассказывала тебе о том, почему мы разошлись. Я говорила, что он нас бросил, что теперь я должна о нас заботиться.

— Да, я это хорошо помню. Но почему ты молчала о том, что он присылает деньги?

— Это такие гроши, доченька. Я не откладывала их, потому что нам нужно было на что-то жить. Того, что присылал твой отец, не хватало на самое необходимое.

— Это не важно.

— Ребенок, какой ты ребенок. — Мама покачала головой.

— И все равно, мне было бы приятно знать, что он пытается участвовать в моей судьбе, — упрямо твердила я.

— Хорошо, я виновата, и теперь ты в курсе. — Мама активно жестикулировала. Она не замечала, что стряхивает пепел прямо на линолеум, а я не стала ничего ей говорить, боясь, что любая пауза собьет ее с мысли, не даст досказать все, ради чего она примчалась. — Давай так. Я скоро смогу помогать тебе. Надеюсь, что очень скоро. Твоя зарплата — это не то, на что можно достойно жить.

— Ты ошибаешься, если работать без выходных, использовать каждую минуту и набрать достаточное количество клиентов…

— О, да, да, — улыбнулась мама. — У тебя все получится, я не сомневаюсь, а то, что я буду давать тебе, это будут премиальные за ударный труд. Эти деньги ты будешь тратить по собственному усмотрению, как бы наверстывая упущенное. Хочешь?

— Уже хочу, — улыбнулась я.

— Конечно, молодость, желания, необходимость ощущать себя независимой и защищенной одновременно, — мама трогательно улыбнулась мне в ответ. — Я все понимаю. Не такая уж я старая брюзга, чтобы не понимать тебя, девочка моя.

Только тогда я вдруг подумала, что мама — совсем молодая женщина. Она родила меня в девятнадцать. Сейчас ей еще не было и сорока, а когда отец оставил нас — тридцати. Естественно, что она не хотела мириться с одиночеством. Красивая, энергичная, она мечтала о лучшей судьбе. Ее поиски пока ни к чему не привели, но я верила, что теперь, когда я переехала, все изменится.

— Я постепенно заберу свои вещи, — тихо сказала я.

— Да, конечно, — она со всем соглашалась.

Я пошла на кухню и принесла блюдце, которое должно было играть роль пепельницы. Мама спохватилась и виновато посмотрела на меня.

— Теперь придется убирать.

— Ничего страшного, уберу. — Мне захотелось, чтобы мама зашла в комнату, чтобы там, сидя на стареньком диване, мы продолжили разговор. — Давай перебазируемся в комнату? Раздевайся и заходи, а я чайник поставлю.

— Раздеваться? — Мама лукаво усмехнулась и распахнула полы плаща, развязав пояс. Под плащом не было ничего, кроме нижнего белья. Широко раскрыв от изумления глаза, я смотрела на то, как высокие черные сапоги резко переходят в белоснежные шелковые трусики.

— Мам!

— Что? Думаешь, я что-то соображала, когда поняла, что тебя нигде нет? Скажи спасибо, что я плащ надела, — усмехнулась мама.

— Прости меня. — Я опустилась перед ней на пол, обняла ее колени.

— Все нормально. Я сама виновата. В одном твой отец все-таки прав — я не могу перестать думать о себе. Не могу махнуть на себя рукой и жить только твоими заботами, мечтами о твоем будущем. Я хочу, чтобы у меня было свое, понимаешь?

— Я всегда желала тебе счастья. Даже маленькой девочкой я была готова к тому, что ты рано или поздно приведешь мне нового папу. Мне это тоже было нужно. Со мной бы не было никаких проблем.